Том 11. Монти Бодкин и другие

Она присела на постель. Обычно, когда она оставалась одна, то открывала плетеную корзинку и ворковала с ее обитателем, чтобы тот не подумал, что о нем забыли, однако после недавней душераздирающей сцены на сердце у нее кошки скребли, и ей было не до воркования с крокодилами. Она сидела, глядя перед собой, в горле у нее стоял ком, из глаз, казалось, вот-вот брызнут слезы, — она любила всплакнуть, когда на душе скребли кошки; но ее горькие думы прервал стук в дверь.

Она поднялась, осушила слезы, взгляд ее посуровел. Она подумала, что это Альберт Пизмарч явился почистить ковер и прибрать, а на самом деле удовлетворить свою порочную наклонность к долгим интеллектуальным беседам. Сейчас она была готова оторвать голову любому, явившемуся к ней поболтать.

— Войдите, — пригласила она.

Дверь отворилась. На пороге стоял отнюдь не Альберт Пизмарч, а Амброз Теннисон. В руке он держал один пузырек, другой торчал у него из кармана, ибо любой влюбленный, видя, как предмет его любви, пошатываясь, ковыляет прочь, держась за голову и кусая губы от невыносимой боли, не станет сиднем сидеть, покуривая сигару, а помчится со всех ног к корабельному врачу за лекарством от мигрени. Так поступил и Амброз, расставшись с Фуксией в салоне. Пока она поднималась вверх на палубу второго класса, он спустился вниз в медицинский кабинет, расположенный где-то в утробе корабля.

Затем ему пришлось немного подождать, пока искали доктора. Днем корабельные врачи играют в кольца с самой красивой девушкой на борту, а после обеда они берут самую красивую девушку на борту, а если та занята, вторую по красоте, и устраивают партию в триктрак. Тем не менее доктор пришел, и Амброз с двумя пузырьками высокоэффективных микстур отправился в обратный путь.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

Неожиданное появление возлюбленного странным образом подействовало на Фуксию. Увидев вместо Альберта Пизмарча, на которого уже настроилась, Амброза, она расклеилась. Внезапно ее захлестнула волна пронзительной нежности, в горле запершило, и по щекам заструились слезы. Она полностью утратила над собой контроль.

— У-у-у-у, — всхлипывала она. — У-у-у-у.

Как уже ранее подчеркивалось в этом повествовании, мужчина, в присутствии которого девушка вдруг начинает издавать звук «у-у-у-у», имеет в запасе единственное средство для ободрения, а именно — легко погладить ее по голове или плечу. Естественно, этот рецепт годится только для более или менее посторонних представителей мужского пола. Если зрителем выступает человек, который любит эту всхлипывающую девушку и она ему платит взаимностью, ситуация требует более категоричных мер: обнять ее, приласкать, осушить слезы поцелуями, броситься перед ней на колени и взахлеб прошептать ничего не значащие слова.

Амброз Теннисон не сделал ничего из вышеперечисленного. Он стоял неподвижно, с окаменевшим лицом, зажав в руке пузырек, а другой торчал у него из кармана.

— Я тебе кое-что принес, — произнес он глухо. — От головной боли.

Еще не выплакавшись до конца, Фуксия села и вытерла глаза. Она была поражена. Вместо того чтобы шагнуть вперед и взять ее руку в свою, Амброз оставался безучастен, и это было настолько удивительно, что слезы ее остановились, словно кто-то закрутил кран.

— Амми! — вскричала она.

Амброз был по-прежнему холоден и подчеркнуто галантен.

— Я бы раньше принес, — сказал он, — если бы не пришлось ждать доктора.

Он помолчал немного.

— А потом, — сказал он с деланным безразличием, — я услышал, как ты разговариваешь с каким-то мужчиной, и решил вас не беспокоить.

Он поставил пузырьки на туалетный столик и развернулся к дверям — Фуксия преградила ему путь.

От ее слез не осталось и следа. Теперь она была энергична и полна решимости:

— Постой, Амброз. Погоди хотя бы минутку.

Маска непроницаемости, казалось, треснула, и лицо Амброза ожило. Сейчас он совершенно не походил на свою фотографию в серебряной рамке. Будь у него во рту трубка, он наверняка бы ее уронил.

— Ты сказала, что у тебя болит голова.

— Знаю.

— И ушла в каюту.

— Послушай, Амми. Я сейчас все объясню. Ради всего святого, давай не будем опять начинать ссору. Ей-богу, иногда хороший скандал необходим как воздух, но только не сию минуту. Присядь, и я расскажу тебе все как на духу.

Глава XX

Избавившись от Фуксии Флокс, Реджи Теннисон не сразу отправился на розыски своего патрона, чтобы дать полный отчет о случившемся. В момент горького разочарования, когда все воздушные замки, казалось, рухнули и душа ноет так, словно ее скрутило в узлы и протащило сквозь бельевой пресс, — в такой момент каждый инстинктивно ищет уединения. Реджи хотелось побыть одному, чтобы зализать раны, и не только фигурального свойства. Замедленная мыслительная реакция крокодила Уилфреда, оказавшегося явно не способным провести различие между выпускником Итона и мухой, привела к тому, что теперь у него саднил мизинец.