Том 11. Пьесы, 1878–1888

(Берет Иванова и Сашу за руки, оглядываясь). Слушайте, мать как хочет, бог с ней: не дает денег и не надо. Ты, Шурка, говоришь, что тебе (дразнит) «ни копейки не надо». Принципы, альтруизм, Шопенгауер… Все это чепуха, а я вам вот что скажу… (Вздыхает.) Есть у меня в банке заветные десять тысяч (оглядывается), про них в доме ни одна собака не знает… Это еще бабушкины… (выпуская руки) грабьте!..

Иванов. Прощай… (Весело смеется и уходит.) Саша идет за ним.

Лебедев. Гаврила!.. (Уходит и кричит за дверью.) Гаврила!..

Явление 7

Дудкин и Косых.

Оба вбегают и быстро закуривают.

Косых. Успеем еще по папиросе выкурить.

Дудкин. Это он приезжал насчет приданого поприжать… (Восторженно.) Молодчина… Ей-богу, молодчина… Молодчина…

Занавес

Картина 2

Гостиная в доме Лебедевых. Бархатная мебель, старинная бронза, фамильные портреты. Пианино, на нем скрипка, возле стоит виолончель. Много света. Налево дверь. Направо широкая дверь в залу, откуда идет яркий свет. Из левой двери в правую и обратно снуют лакеи с блюдами, тарелками, бутылками и проч. При поднятии занавеса слышны из залы крики: «Горько, горько…»

Явление 1

Авдотья Назаровна, Косых и Дудкин выходят из залы с бокалами.

Голос из залы: «За здоровье шаферов…»

Музыка за сценой играет туш. Крик «ура» и шум передвигаемых стульев.

Авдотья Назаровна. Какую я парочку сосватала… Любо-дорого, хоть в Москву напоказ вези. Он красивый, статный, образованный, деликатный, чверезый, а Сашенька ангельчик, цветочек, ясочка… Другую такую парочку не скоро сосватаешь…

В зале кричат ура.

Косых и Дудкин(Вместе). Ура-а-а-а…

Авдотья Назаровна (поет).

Да не сиди, Сашенька, не сиди,[56]
Подыми окошечко, погляди:
Высоко ли солнышко на дворе?
Хорош ли мой Колюшка на коне?

Вот как… Загуляла, грешница… Нет мне теперь конца-краю…

Дудкин хочет что-то сказать, но не может.

Косых. Завидно на людское счастье глядеть… Авдотья Назаровна, сделай милость, сосватай мне невесту… Так опротивела холостая, одинокая жизнь, что дома все хожу по комнатам да на отдушники поглядываю… Болтаешься, болтаешься, и так, черт знает как, жизнь проходит.

Авдотья Назаровна. Давно бы сказал, я бы тебя сразу женила…

Косых. То ли дело женатому… Сидишь у себя дома… тепло… лампа горит, какая-нибудь этакая жена ходит… Ей-богу, она около тебя ходит, а ты сидишь за столом с приятелями и винтишь… Говоришь: без козыря… пас… трефы… пас… черви… пас… два черви… пас… И наконец шлем на червах… Все пас, пас, пас…

Дудкин касается талии Авдотьи Назаровны и щелкает языком.

Авдотья Назаровна. Ну, так назюзюкался, что меня за молодую принял… Эка, до какой степени себя забыл в чужом доме. Языка не сдвинешь, словно паралич расшиб…

Голос из залы: «За здоровье Сергея Афанасьевича и Марьи Даниловны…»

Музыка играет туш. Ура.

(Идет в залу и поет.)

Хорош, хорош, маменька,
Лучше всех,
Да повесил головушку
Ниже всех.

Уходит.

Дудкин. Раиса Сергеевна, поедем…

Косых. Какая я тебе Раиса Сергеевна…

Дудкин. Наплюй… поедем… дай двугривенный швейцару, у меня мелких нет… (Кричит.) Григорий, подавай…

Косых. Что ты орешь? Какой тут Григорий? (Закуривает.)

Дудкин. Наплюй, поедем… Гуляй на все… (Кричит.) Григорий, подавай…

Явление 2

Те же и Боркин (во фраке с цветком).

Боркин (вбегает из залы запыхавшись). Отчего не подают шампанского? (Лакею.) Подавай еще шампанского, скорей…

Лакей. Шампанского больше нет…

Боркин. Черт знает, что за беспорядки… Пять бутылок на сто человек… Это возмутительно…

Косых подходит к виолончелю и водит по струнам смычком.

Какое еще вино есть?

Лакей. Столовое, игристое…