Том 12. Из 'Автобиографии'. Из записных книжек 1865-1905. Избранные письма

* Марк Твен под запретом.

Нью-Йорк, 27 марта. (По телеграфу от нашего специального корреспондента.) Правление Бруклинской библиотеки запретило выдавать детям моложе 15 лет две последние книги Марка Твена, поскольку считает их безнравственными.

Знаменитый юморист написал этим господам остроумное, полное сарказма письмо, которое они, однако, отказываются опубликовать, под тем предлогом, что не имеют на то разрешения автора (франц.).

Письмо мне пишет одна молодая девушка, которая живет в Сент-Дье, на родине Жанны д'Арк. Я никогда не видел эту девушку, но лет пять тому назад она мне написала, и с тех пор мы раза три-четыре в год обмениваемся дружескими письмами. Это свое письмо она заканчивает так:

"Меня очень удивила одна заметка в сегодняшней газете. Я ее вырезала, потому что сведения такого рода часто оказываются выдуманными; и если это один из таких случаев, пусть газетная вырезка послужит мне оправданием. Мой дорогой, никогда не виданный друг, позвольте мне улыбнуться! Я, конечно, не допускаю и мысли, чтобы эта заметка могла Вас огорчить. Во Франции в ответ на подобную меру все тотчас бросились бы покупать эти книги; я и сама решила купить их, в первый же раз как буду проездом в Париже, и не сомневаюсь, что они окажутся такими же нравственными, как и все, что Вы пишете. Я хорошо знаю Ваше перо. Я знаю, что Вы макаете его только в чистые, незамутненные чернила".

Теперь я хочу вернуться к этой газетной заметке. Содержащиеся в ней сведения не совсем точны, но в общем близки к истине. "Гек Финн" и "Том Сойер" - не последние мои книги. "Тому" перевалило за тридцать, "Гек" существует уже двадцать один год. Двадцать один год тому назад, когда Гек вышел в свет, публичная библиотека в Конкорде, штат Массачусетс, в праведном гневе выкинула его со своих полок - во-первых, за то, что он враль, а во-вторых, за то, что, после долгих раздумий и тщательно взвесив все за и против, он принял решение по трудному вопросу и заявил, что, если нужно либо предать Джима, либо отправиться в ад, он лучше отправится в ад, - такого кощунства конкордские пуристы стерпеть не могли.

После этой катастрофы Гека оставили в покое на шестнадцать или семнадцать лет. Потом его выкинула публичная библиотека в Денвере. После этого подобная беда стряслась с ним лишь четыре или пять месяцев назад, то есть в ноябре прошлого года. Вот какое я тогда получил письмо:

Бруклинская публичная библиотека,

отделение Шипсхед-Бей.

Шор-Роуд, 1657.

Бруклин, Нью-Йорк, 19 ноября 1905 г.

Уважаемый сэр!

На днях мне довелось присутствовать на собрании библиотекарей из детских залов Бруклинской публичной библиотеки. В ходе собрания выяснилось, что в некоторых из этих залов имеются экземпляры "Тома Сойера" и "Гекльберри Финна". Услышав это, заведующая детским отделом - очень добросовестная и преданная своему делу молодая женщина - была крайне шокирована и тотчас распорядилась, чтобы эти книги были переданы в отдел для взрослых. Тут я смиренно покаялся, что читал "Гекльберри Финна" вслух моим беззащитным слепым, безотносительно к их возрасту, цвету кожи и прежнему рабскому состоянию. Я также напомнил собранию, какой отзыв дал об этой книге Брандер Мэтьюз, и добавил, что самому мне ни одна из когда-либо прочитанных мною книг не доставляла столько радости, а чтение - величайшая радость моей жизни. Такая горячая защита с моей стороны вызвала много споров и критики, из которой явствовало, что, по мнению большинства присутствующих, Гек - не правдивый мальчик и говорит "взопрел", когда следовало бы сказать "покрылся испариной". В конце концов было решено снова обсудить эти книги в начале января, и я был особо приглашен присутствовать на этом собрании. Когда я на днях увидел Вас на спектакле "Питер Пэн"{239}, мне подумалось, что, может быть, Вы, поскольку Вы знакомы с Геком не хуже моего (лучше знать его и больше любить, чем я, невозможно), согласитесь подсказать мне несколько слов в оправдание его нравственного облика, хоть он и "не породистей дворняжки".

Я очень прошу Вас считать это мое письмо конфиденциальным, независимо от того, найдется ли у Вас время на него ответить: по вполне понятным причинам мне не хотелось бы навлечь насмешки, презрение и упреки на учреждение, которое платит мне жалованье.

С совершенным почтением

Аза Дон Дикинсон

(Зав. отделом для слепых

и отделением Шипсхед-Бей

Бруклинской публичной библиотеки).

Это было сугубо секретное письмо. Автора его я не знал, но, судя по письму, решил, что это человек верный и что я могу ответить ему столь же секретным письмом, не опасаясь, что преступное содержание его станет известно и попадет в газеты. 21 ноября я ему написал:

Пятая авеню, 21

21 ноября 1905 г.

Дорогой сэр!