Том 12. Из 'Автобиографии'. Из записных книжек 1865-1905. Избранные письма

Бог представляет насилие (он хитер, ненадежен, злобен).

«Папаша сейчас в хлеву. Вы отличите его от свиней, он в шляпе».

Во время чреватых кровавыми событиями серьезных общественных кризисов толпа мало заботится, на чьей стороне правда. Она заботится только о том, чтобы быть на стороне сильного. В Северных штатах, в годы перед войной, тех, кто выступал против рабовладения, подвергали остракизму, презирали, травили.

Это делали «патриоты». Потом «патриоты» перешли мало-помалу на сторону тех, кто боролся с рабовладением, и только тогда это стало считаться патриотичным.

Есть два рода патриотизма: монархический патриотизм и республиканский. В первом случае монарх и правительство спокойно подсовывают вам свое представление о патриотизме. Во втором — ни правительство, ни даже нация в целом не вправе указывать отдельному гражданину, что ему делать. Евангелие монархического патриотизма гласит: «Мой король всегда прав!» Мы рабски скопировали его, лишь слегка изменив формулу: «Моя страна! И в правом, и в неправом!»

1905

Январь

Шестьдесят лет тому назад «оптимист» и «дурак» не были синонимами. Вот вам величайший переворот, больший, чем произвели наука и техника. Больших изменений за шестьдесят лет не происходило с сотворения мира.

24 сентября

8 часов утра. Чудный сон. Почти наяву. Ливи. Беседовал с ней две или три минуты. Я несколько раз повторил: «Но ведь это только сон, только сон!»

Она, казалось, не поняла моих слов.

Избранные письма

1

ДЖЕЙН КЛЕМЕНС

[сентябрь — октябрь 1861 г.]

Дорогая матушка!

Надеюсь, вы все как-нибудь приедете сюда. Но я приглашу вас лишь тогда, когда сумею принять по всем правилам. Думаю, что это будет в самом скором времени. Я хочу, чтобы Памела пожила на озере Биглер до тех пор, пока не сумеет одним ударом свалить быка, — этак месяца три.

«Напиши все, как есть, ничего не приукрашивая». Ну что ж, «Золотой Холм» продается по 5000 долларов фут наличными. «Дикая Кошка» не стоит и десяти центов. Здешние места баснословно богаты золотом, серебром, медью, свинцом, углем, железом, ртутью, мрамором, гранитом, мелом, алебастром, ворами, убийцами, головорезами, дамами, детьми, адвокатами, христианами, индейцами, китайцами, испанцами, картежниками, шулерами, койотами (здесь их называют ки-йо-ти), поэтами, проповедниками и огромными зайцами породы «Ослиные уши». На днях я слышал, как один джентльмен сказал: «Это самое проклятое место на свете»; и я вполне согласен с этой исчерпывающей характеристикой. Тут не бывает дождей, никогда не выпадает роса. Тут нет цветов и ни одна зеленая былинка не радует глаз. Птицы, которые пролетают над этим краем, прихватывают пропитание с собой. Одни только вороны да вороны живут тут с нами. Наш город стоит посреди пустыни - на одном песке, без всяких примесей, и на этой дьявольской почве ухитряется расти лишь отребье зеленого мира — полынь. Если взять за образец карликовый кедр, смастерить дюжину таких деревьев из самой жесткой телеграфной проволоки, посадить их на расстоянии фута друг от друга и, усыпав все вокруг слоем песка в двенадцать дюймов, попытаться пройти между ними, тогда поймешь, что значит пробираться в пустыне сквозь полынные заросли.

Если сломать стебель полыни, он начинает пахнуть не совсем как магнолия и не вовсе как хорек, но чем-то средним между ними. С виду полынь очень напоминает солянку, — никогда в жизни не видел растения уродливее. Цвета она серого. На равнинах полынь и солянка вырастают вдвое выше обыкновенной герани и, по-моему, прекрасно заменяют это бесполезное растение. Солянка — это поистине великолепная копия виргинского дуба в миниатюре, если только не считать цвета. Что до всех прочих плодов и цветов, так их тут попросту нет, за исключением «пулу», или «тьюлера», или как там ее называют, — какой-то разновидности самой заурядной ивы, которая растет по берегам Карсона; а этот самый Карсон — река в двадцать ярдов шириной, глубиной по колено и такая возмутительно быстрая и извилистая, словно она по ошибке забрела в эти края и, испугавшись, что истомленный жаждой путник осушит ее до дна, заметалась и в спешке сбилась с дороги.

Я говорил, что мы живем посреди ровной песчаной пустыни, — так и есть. А со всех сторон нас окружают такие огромные горы, что поглядишь на них немного, да и задумаешься: какие же они величественные, и начинаешь чувствовать, как душа ширится, вбирая их огромность, и в конце концов, становишься все больше и больше — настоящим гигантом, — и уже с презрением поглядываешь на крохотный поселок Карсон, и вдруг в тебе вспыхивает желание протянуть руку, сунуть его в карман и уйти отсюда.