Том 12. Пьесы 1908-1915

Стогов. Благодарю вас.

(Полина, уступив ему дорогу, отошла в сторону, встала, опираясь плечом о стену.)

Наташа. Вежлив. Похож на американского героя.

Клавдия. Как ты можешь так говорить с незнакомым?

Наташа. Ты, мачеха, чего испугалась, а?

Полина(согнувшись над узлом). Я? Почему? Голова кружится…

Наташа. Нет, всё-таки?

Полина(словно припоминая). Я развешиваю во дворе платье — вдруг он идёт… Я не испугалась…

Наташа. Ох, мачеха, ты скоро сама себя бояться станешь… Ну, ладно: «Оставим это для потомства, — сказала графиня, выбросив за окно изношенную туфлю». Впрочем — такой графини не было. Мачеха, иди, ставь самовар!

Клавдия(задумчиво, глядя на Полину). Не рано ли?

Наташа. Не смущай меня возражениями! Я буду мыть посуду и вообще — трудиться.

Яковлев(из магазина). Наташа, не видала ключ от флигеля?

Наташа. Нет.

(Стогов в двери магазина. Клавдия и Наташа не видят его.)

Клавдия(мечтательно). Знаешь, Ната, я всё думаю о фальшивомонетчиках…

Наташа. Да? И что же?

Клавдия. Вот бы познакомиться с человеком, который делает золотые….

Наташа. Прекрасная мечта!

Клавдия. Или хоть с таким, который сбывает их…

Наташа. Превосходная идея!..

Клавдия(вздохнув, с досадой). Ты всё насмехаешься. Удивительно, до чего ты несерьёзна! И как это можно: всегда, надо всем шутить?

Наташа(серьёзно). А видите ли: один грешник, просидев в аду тысячу девятьсот тринадцать лет, сказал соседу: «Здесь вовсе не так жарко, как мне говорили».

Клавдия. Терпеть не могу твои шуточки…

(Из магазина выходят Яковлев и Стогов.)

Яковлев. Полина — ключ от флигеля! Где Полина?

(Полина из кухни быстро бежит по лестнице в антресоли. Наташа бесцеремонно разглядывает Стогова. Он тоже спокойно разглядывает всех. Клавдия всё время входит и уходит, унося вещи.)

Яковлев. Очень интересно объяснили вы намерения ваши. И верное, должно быть, дело — теперь многие изобретают…

Стогов. Мы весьма отстали в технике против иностранцев.

Яковлев. Зато в доброте души — мы впереди всех народов.

Стогов(усмехаясь едва заметно). Говорят, что так…

Дуня(вбегает, — это девица лет 25-ти, жеманится, приглядываясь к Стогову, картавит). П'едставьте, всё ещё летят иск'ы. Я вынесла на те'асу батистовое платье, и вд'уг оно заго'елось, — вот какая ды'а. Я п'ибежала сказать вам…

Яковлев(внушительно). Искры летят оттого, что люди роются на пожарище.

Дуня(удивилась). Да?

Яковлев. А вы думали — отчего?

Дуня. П'едставьте, я вовсе не думала об этом!

Наташа(уронила на пол блюдце). Ах, несчастная!

Яковлев. Хозяйка, эх…

Полина(с верха). Нет ключа.

Яковлев. Как же это?..

Клавдия. Идёмте, я отопру без ключа!

Яковлев(Стогову). Пожалуйте. Хаос у нас. (Ведёт его к двери в кухню. Навстречу — Ефимов, в руках его по тяжёлой связке книг, он держит их, как вёдра с водою.)

Дуня. Ах, какой ужас был ночью, какое раззорение!

Наташа. Забыла, Дуня, нужно сказать — 'аззоение…

Дуня. Ах, оставь! Что тебе? Ты любишь осмеивать всех, а мне нравится картавить.

Ефимов(опустил книги на пол, отирает пот с лица). Для Натальи Ивановны стеснять людей — первое удовольствие.

Наташа. «Философия составляла любимый предмет Агафьи».

Дуня. Это что ещё за Агафья?

Наташа. Старушка одна у Льва Толстого, в «Анне Карениной».

Ефимов. Ваш Толстой мыло считал произведением искусства.

Наташа. Агафьюшка, это не Толстой, а Левин.

Ефимов. Всё равно. У серьёзного писателя и герои не говорят глупостей.

Дуня. Наташа, — кто этот господин?

Наташа(отломила ручку чашки). Ещё одно несчастие!

Полина(как во сне, спускается с лестницы, испуганно остановилась). Какое несчастие?

Наташа(показывая ей чашку). Как трудно трудиться, Поля!