Том 12. Пират

— Нет, нет, не в церкви Креста, а в старой церкви святого Рингана, ответила Суерта. — Страшное это место, и слава у него вовсе не хорошая. А если бы ваша милость послушались моего совета, то подождали бы, пока старая колдунья сама не вернется оттуда, и не стали бы мешать ей, когда она занята, по нашему пониманию, скорей с мертвецами, нежели с живыми людьми. Такие, как она, не любят, если кто подглядывает за ними, когда они занимаются своими страшными делами — Господи спаси нас и помилуй!

Мертон ничего не ответил, но, набросив на плечи плащ, ибо день был пасмурный, с налетавшими по временам короткими, но сильными ливнями, покинул обветшалые стены Ярлсхофа и пошел гораздо быстрее, чем обычно, по направлению к развалинам старой церкви, которая находилась, как ему хорошо было известно, на расстоянии трех или четырех миль от его жилища.

Ранслар и Суерта долго стояли, молча глядя ему вслед. Когда же он удалился настолько, что до него не могли уже долетать их слова, они серьезно посмотрели друг на друга и, одновременно покачав своими умудренными опытом головами, в один голос заговорили.

— Дураки рады торопиться, — сказала Суерта.

— Кто фэй, тот всегда быстро бежит, — прибавил ранслар. — Но только, что на роду написано, от того не уйдешь, нет. Знавал я на своем веку людей, что пытались удержать отмеченных судьбой. Ты, верно, слыхала про Элен Эмберсон из Кэмсея, как она закрыла все ставни и законопатила все щели в них, чтобы муженек ее не увидел рассвета и не отправился вместе со всеми на дальние промыслы, так как она боялась в тот день бури. И как шлюпка, на которой он должен был отплыть, погибла в Русте. И как Элен шла домой и радовалась, что вот ее муженек остался цел, да напрасны были все ее старания: вернулась она, а муженек-то захлебнулся в ушате с суслом в стенах собственного дома, вот и выходит…

Но здесь Суерта перебила ранслара, напомнив ему, что он должен спуститься на берег и отправить в море рыбачьи лодки на поиски Мордонта.

— Пойми, сердце у меня так и ноет из-за моего голубчика, — прибавила она, — а потом, кто знает: может, не успеете вы еще выйти в море, как он сам собой объявится? А к тому же я не раз тебе твердила, что хозяин мой любит приказывать, но подгонять не любит, и если ты не сделаешь, как он велел, и не выйдешь сейчас же в море, никогда он ваши лодки больше нанимать не будет и ни гроша медного вы от него больше не увидите.

— Ладно, ладно, уважаемая хозяюшка, — ответил ранслар, — мы уж поторопимся, как только можем. На мое счастье, ни Клосон, ни Петер Грот со своими шлюпками не отправились сегодня утром на дальние промыслы: кролик, видишь ли, перебежал им дорогу, когда шли они к морю, и они, не будь дураками, сразу вернулись — сообразили, что, значит, сегодня же подвернется им другое дельце, повыгоднее. И подумать только, Суерта, как мало здраво рассуждающих людей осталось у нас на острове! Взять хотя бы нашего славного юдаллера: умен-то он, что и говорить, да только пока в голове у него не зашумит, и слишком уж часто он в плавание пускается на своем «Кантонском моряке» да на «Баркасе». Дочка-то его, миссис Минна, тоже, слышал я, недавно повредилась в уме. Или вот Норна: знать-то она знает много больше других, а разве умной женщиной ее назовешь? А ваш тэксмен, мейстер Мертон? Сразу видно, что у него не все дома, да и у сыночка его тоже ветер в голове гуляет. Да, мало я знаю здесь людей непростого звания, кроме меня самого да разве что тебя, Суерта, которых бы так или иначе, а нельзя было назвать дураками.

— Может быть, и так, Нийл Роналдсон, — ответила почтенная домоправительница, — да только спеши-ка ты живее на берег, не то того и гляди начнется отлив, и кто, как я давеча сказала своему хозяину, окажется тогда дураком?

Глава XXV

Люблю руины славного былого

Куда бы ни ступила здесь нога,

Все говорит о величавом прошлом,

Вот портик оголенный, он открыт

Дождям и ветру. Здесь в гробах

                                            лежат

Те, что любили церковь и дары

Несли ей щедро, веря, что сумеет

Она их прах ничтожный сохранить

До Страшного суда. Но все

                                      проходит:

И городам, и храмам суждено,

Как людям, и болеть, и умирать.

«Герцогиня Мальфи»