Том 12. Письма 1842-1845

Прощайте. Обнимаю вас от всей души.

Ваш вседушевный друг Гоголь. На обороте: A P'etersbourg. Russie. Ее высокородию Александре Осиповне Смирновой. В С.-Петербурге, на Мойке, близ Синего моста, в собственном доме. En Russie.

Вьельгорской А. М., февраль н. ст. 1845 *

250. А. М. ВЬЕЛЬГОРСКОЙ.

<Конец февраля н. ст. 1845. Париж.>

Прибегаю к вам с просьбою, моя добрейшая, любезнейшая и прекрасная Анна Миха<й>ловна! Извините меня перед Лазаревыми. Я вчера шел от вас именно с тем, чтобы зайти к ним проститься, но, наполненный множеством разных мыслей и хлопот, которые загромоздили[1185] тогда мою голову, позабыл и опомнился уже дома, час целый спустя после того, т. е. когда уже было поздно даже поправить оплошность. А доказательством, что мне точно было прискорбно, что я их не увидел, служит эта записка, которой бы я не писал, если бы это не было истинно так. Передайте же им мое заочное «прощайте». И скажите, что иной раз одно заочно сказанное «прощайте» стоит многих изустно сказанных «прощайте». А принцессе Бирон, Фанни^*, пожмите особенно ручку за то, что не оставляла развлекать вашу маминьку во время уныния. Затем Христос с вами! Обнимаю вас еще раз, то есть вас и маминьку. Не позабывайте писать ко мне, чем чаще, тем лучше.

Ваш Г. На обороте: Ее сиятельству Анне Миха<й>ловне Вьельгорской.

Беляеву Ф. Н., 5 марта н. ст. 1845 *

251. Ф. Н. БЕЛЯЕВУ.

<5 марта н. ст. 1845. Франкфурт.>

Повторяю вам еще раз (чтобы вы не задавали себе двойной работы и труда), что мне литургия Василия Великого^* нужна только на латинском. Если ж разберет вас до такой степени неугомонное желание написать и на греческом, то не пишите в два столбца, но постранично, т. е. на правой странице греческ<ий>, на левой латинск<ий>, а формат чтобы был не больше сей осьмушки, на которой пишу вам эту записку. Попросите также священника нашего^*, поблагодарив его еще раз за все ласки, чтобы он списал для меня собственноручно стихи Филарета в ответ Пушкину^* и на том же самом листочке почтовой бумаги небольшую выписку из книги, которую я у него брал за день до моего отъезда и в которой собраны некоторые статьи относительно богослужения. Из этой книги я прошу у него выписать о фимиаме и кадиле. Заглавие статьи, кажется: каждение, а объем ее: печатная страница[1186] с хвостиком. Это весьма удобно может быть мне переслано в письме или им, или вами, или графом Толстым. Затем будьте здоровы.

Желающий вам искренно всего доброго

Г. На обороте: Федору Николаевичу Беляеву^*.

Вьельгорским Л. К. и А. М., 5 марта н. ст. 1845 *

252. Л. К. и А. М. ВЬЕЛЬГОРСКИМ.

5 марта <н. ст. 1845. Франкфурт>.

Уведомляю вас, что приехал я благополучно и что, несмотря на хворость мою и на дорогу, не очень завидную, и на три ночи с четырьмя[1187] днями, проведенными в дилижансе, не изнурился, и временами было так на душе легко, как будто бы ангелы пели, меня сопровождая. Кто-то, видно, сильно обо мне помолился… И хотя можно сказать, что до Франкфурта добрался один только нос мой да несколько костей, связанных на живую нитку жиденькими мускулами, но дух бодр, и во мне пребывает живая надежда, что если так же сильно обо мне помолятся, и еще крепче прежнего, то вместе с здравием духа воздвигнется и телесное мое здравие. Будьте же тверды и светлы душой, мои обе прекрасные графини, не забывайте меня. После буду писать больше, а теперь покамест поцелуйте за меня по пяти раз свои собственные ручки.

Ваш Г.

Сейчас получил ваши строчки из Парижа, писанные в самый день моего отъезда. Поцелуйте за них еще раз свои собственные ручки. На обороте: Графиням Вьельгорским.

Толстому А. П., 5 марта н. ст. 1845 *

253. А. П. ТОЛСТОМУ.

5-го марта <н. ст. 1845. Франкфурт>.