Том 12 (XVI век, литература «обобщающих предприятий»)

Изволениемъ Отца, и споспешениемъ Сына, и съвершениемъ Святаго Духа, повелениемъ благочестиваго царя и великаго князя Ивана Васильевича всея Русии и благословениемъ преосвященнаго Макария, митрополита всея Руси, друкарня сия съставися въ царствующемъ граде Москве въ лето 7070 первое, въ тридесятое лето государьства его. Сия же убо не туне начахъ поведати вамъ, но презелнаго ради озлобления, часто случающагося нам не от самого того государя, но от многихъ начальникъ, и священноначалникъ, и учитель, которые на насъ зависти ради многия ереси умышляли, хотячи благое въ зло превратити и Божие дело в конецъ погубити, яко же обычай есть злонравных, и ненаученых, и неискусных в разуме человекъ, ниже грамотическия хитрости навыкше, ниже духовнаго разума исполнени бывше, но туне и всуе слово зло принесоша. Такова бо есть зависть и ненависть, сама себе наветующи, не разумеетъ, како ходитъ и о чемъ утвержается. Сия убо насъ от земля, и отечества, и от рода нашего изгна и въ ины страны незнаемы пресели.

Егда же оттуду семо преидохом, и по благодати богоначалнаго Исуса Христа, Господа нашего, хотящаго судити вселенней въ правду, въсприяша насъ любезно благочестивый государь Жикгимонтъ Август,[1217] кроль польский и великий князь литовъский, руский, пруский, жемотиский, мазовецкий и иных, съ всеми паны рады[1218] своея. Въ то же время съ тщаниемъ умоли государя волеможный панъ Григорей Александровичь Ходкевича, панъ виленьский, гетманъ наивышший Великого князьства литовъскаго, староста городеньский и могилевъский, прия насъ любезно къ своей благоутешней любви, и упокоеваше насъ немало время, и всякими потребами телесными удовляше насъ. Еще же и сие не доволно ему бе — еже тако устроити насъ, но и весь немалу дарова ми на упокоение мое, нам же работающим по воли Господа нашего Исуса Христа и слово его по вселенней разсевающе.

Егда же приити ему въ глубоку старость, и начасте главе его болезнию одержиме бывати, повеле намъ работания сего престати, и художьство рукъ наших ни во что же положити, и въ веси земледеланиемъ житие мира сего препровождати. Еже не удобно ми бе — раломъ ниже семенъ сеяниемъ время живота своего съкращати; но имам убо въместо рала — художьство, наручныхъ делъ съсуды, въместо же житныхъ семенъ — духовная семена по вселенней разсевати и всемъ по чину раздавати духовную сию пищу. Наипаче же убояхся истязания владыки моего Христа, непрестанно въпиюща къ мне: «Лукавый рабе и лениве! Почто не вда сребра моего торжникомъ; и азъ, пришед, взялъ бых свое с лихвою».[1219]

И когда убо на уединении въ себе прихождах, и множицею слезами моими постелю мою омочах, вся сия размышляя въ сердцы своемъ, да бых не съкрылъ в земли таланта, от Бога дарованнаго ми. И тужащу ми духом, сия глаголах: «Егда въ веки отринетъ Господь и не приложитъ благоволити паки или до конца милость свою отсечетъ по притчи смоковничнаго неплодъствия,[1220] яко всуе землю упражняющу». И сего ради понудихся ити оттуду. И въ путь шествующу ми, многи скорби и беды обретоша мя не точию долготы ради путнаго шествия, но и презелному поветрею дышущу[1221] и путь шествия моего стесняющу и, просто рещи, — вся злая и злых злее.

И тако промысломъ Божия человеколюбия до богоспасаемаго града, нарицаемого Лвова, приидох и вся, яже на пути случающая ми ся, ни во что же въменях, да Христа моего приобрящу. Вся, яже зде, сну подобна, и сени преходятъ бо, яко же бо дым на воздусе — благая и злая расходятся. Яко апостолъ хвалится въ скорбех, «зане же скорбь терпение съдевает, терпение же упование, упование же не посрамит».[1222] Почто? Зане же любовь Божия възгореся въ сердцы моемъ Духомъ Святымъ, данным ми. И разсудившу ми се, и когда вселшу ми ся въ преименитомъ граде Лвове, яко по стопамъ ходяще, топтанымъ некоего богоизбранна мужа, начахъ глаголати в себе молитву сию: