Том 13. Охотники за пчелами. Каменное сердце

— Боже мой! — продолжал Тигровая Кошка. — Сколько он существует! Однако природа взяла свое, она вернула себе права на эти земли и ацтекский теокали превратила в зеленый холм. Вы, без сомнения, знаете, что теокали пусты внутри?

— Да, — ответил мексиканец.

— В недрах этого теокали я основал свое жилище. Но вот мы и пришли. Позвольте мне пройти вперед и указать вам дорогу.

Действительно, наши путешественники дошли до грубого портика древней постройки, который вел в подземелье, где царствовала глубокая темнота, не позволявшая судить о его размерах. Тигровая Кошка свистнул и немедленно вспыхнул яркий свет.

— Пойдемте, — пригласил партизан, идя впереди, указывая дорогу.

Дон Педро, не колеблясь, приготовился следовать за ним, сделав, однако, своим спутникам знак быть начеку. И словно прочитав мысли мексиканца, незнакомец быстро наклонился к нему и чуть слышно прошептал:

— Остерегайтесь, вы входите в логовище тигра. — И быстро отошел, как будто опасаясь, что это не укроется от внимания Тигровой Кошки. Но хорош или дурен был этот совет, последовал он слишком поздно. Колебание было бы непростительным, а побег невозможен.

Со всех сторон, как бы по волшебству, на скалах появились мрачные силуэты множества людей, неслышно, а главное — непонятно откуда появившихся. Итак, мексиканцы с замирающим сердцем вошли в страшное логовище.

Подземелье было довольно обширным, с высокими стенами. В глубине его помещалась ротонда, в центре которой был зажжен огромный костер. От ротонды отходили четыре длинные коридора. Тигровая Кошка, все так же ведя за собой мексиканцев, направился в один из этих коридоров. Остановившись перед дверью, сплетенной из тростника, он сказал:

— Вот здесь вы можете располагаться. В вашем распоряжении две комнаты, не сообщающиеся с другими частями подземелья. Я распоряжусь, чтобы вам принесли еду, дров для костра и факелы для освещения.

— Благодарю вас за внимание, которого я, признаться, не ожидал, — ответил дон Педро.

— Почему же? Неужели вы думаете, что при желании я не сумею оказать гостеприимства, подобающего мексиканскому?

— О!.. — дон Педро торопливо замахал рукой.

— Словом, вы мои гости на эту ночь. Спите спокойно, никто не нарушит ваш сон. Через час я пришлю человека с лекарством. До завтра!

Поклонившись изящно и непринужденно, чего дон Педро никак не ожидал от подобного человека, Тигровая Кошка простился и ушел. Несколько минут его шаги слышались под мрачными сводами коридора, потом затихли. Мексиканцы остались одни. Дон Педро решился тогда войти в отведенные ему комнаты.

Глава IV ПОВЕРХНОСТНЫЕ СВЕДЕНИЯ

Что бы ни говорили некоторые несведующие авторы, асиенды испанской Америки вовсе не майораты, а всего лишь большие земледельческие фермы, как ясно следует из их названия. Эти поместья, разбросанные на большом расстоянии одно от другого и окруженные обширными землями, по большей части необитаемыми, располагаются обычно на вершине крутого холма в таком месте, которому легко обеспечить защиту.

Так как собственно асиенда, то есть дом владельца, составляет центр колонии и включает в себя конюшни, многочисленные надворные постройки, хранилища, жилье для пеонов и капеллу, она окружена высокой и толстой стеной и рвом с внешней ее стороны, чтобы служить надежной защитой от нападения.

В таких поместьях обычно проживает шестьсот — семьсот человек разного ремесла. Земли, принадлежащие такому поместью, нередко превышают размеры целого департамента во Франции.

В поместьях, как правило, много лошадей и волов, пасущихся на свободе в лугах под присмотром пеонов и вакерос, таких же неукротимых, как и животные.

Поместье Лас-Нориас де Сан-Антонио, то есть колодезь св. Антония, возвышалось на вершине холма, поросшего лесом, сквозь густую листву которого кое-где проглядывала матовая белизна высоких стен, украшенных менасами, то есть зубцами определенной формы, по которым угадывалось благородство происхождения владельца поместья.

Действительно, дон Педро де Луна принадлежал к роду первых испанских завоевателей и в крови его предков не было ни единой капли индейской крови.

Хотя после объявления независимости старые обычаи начали утрачивать свою силу, дон Педро де Луна гордился своим благородным происхождением и дорожил своими альменасами, которые имели право себе позволить одни только дворяне во время испанского владычества.