Том 13. Салли и другие

По прибытии в Нью-Йорк Салли собиралась снять номер в гостинице «Сент-Риджис» и купаться в роскоши, как и подобает богатой наследнице, а затем перебраться в небольшую, но удобную квартирку, которую она, как только выберет время, найдет и обустроит под постоянное жилище. Однако, когда в порту потребовалось дать адрес таксисту, ей вдруг показалось, что в этом плане есть что-то неприятно филлморовское. Она расстанется с меблированными комнатами, в которых прожила три года, когда найдет себе квартиру. А пока, если, конечно, ей не хочется в глазах собственной совести прослыть женской разновидностью Филлмора, правильнее будет вернуться под гостеприимную крышу миссис Мичер и воссоединиться со старыми друзьями. В конце концов, наш дом — там, где наше сердце, даже если количество чернослива в меню превышает все границы разумного.

Может, оттого что, поступив достойно, она была довольна собой, а может, оттого что предвкушала встречу с Джеральдом Фостером после столь долгой разлуки, Салли казалось, что улицы, по которым она проезжает, просто сияют. Было Удивительно свежее нью-йоркское утро — голубое небо, янтарный восход. Даже урны своим видом радовали сердце. Счастливые люди катили на работу в переполненных трамваях, приветливые полисмены бойко регулировали движение, а одетые в белое дворники неторопливо и с видимым Удовольствием выполняли свою поэтичную работу. Вряд ли все эти люди знали, что она вернулась домой, но все они вели себя так, будто день сегодня особенный.

Первую нестройную ноту в этой праздничной увертюре взяла миссис Мичер. Выразив радость по поводу возвращения Салли, она сообщила, что Джеральд Фостер этим утром уехал из города.

— В Детройт поехал. И мисс Доланд с ним. — Тут она прервала сама себя, чтобы сделать едкое замечание слуге, который, вооружившись Саллиным чемоданом, вознамерился испортить обои в холле. — В понедельник там будут играть его пьесу, — продолжала миссис Мичер. Слуга грохотал чемоданом уже на лестнице. — С тех пор как вы уехали, они все репетировали.

Салли огорчилась было, но стояло такое дивное утро и Нью-Йорк после скучного путешествия через океан казался таким чудесным, что она решила не расстраиваться по пустякам. В конце концов, завтра можно будет поехать в Детройт. Ждать чего-то приятного не так уж плохо.

— Так, значит, Эльза тоже играет? — спросила она.

— Конечно. И я слышала, неплохо. — Миссис Мичер старалась не отставать от закулисных сплетен. Она и сама когда-то играла и даже участвовала в «Флородоре»,[77] правда, в отличие от многих других, не была в том, самом первом секстете. — Мистер Фоситт был на репетиции и сказал, что мисс Доланд бесподобна. А ему, знаете ли, угодить непросто.

— Как там мистер Фоситт?

Миссис Мичер, любившая трагедии, определенно решила испортить Салли настроение. Она оживилась:

— Несчастный старик! Совсем плох. Вчера лег рано, с головной болью. Сегодня я поднималась к нему — выглядит неважно. А ведь по городу ходит этот грипп. Наверное, и он заболел. Столько людей уже умерло. Конечно, если верить газетам.

— Боже мой! Неужели вы думаете?..

— Ну, вообще-то он не почернел, — нехотя признала миссис Мичер. — Говорят, они чернеют. Конечно, если верить газетам. Хотя, может, просто время еще не пришло, — добавила она в надежде, что все наладится. — Скоро к нему придет доктор. А так, он всем доволен. С ним сейчас Тото.

Салли разволновалась не на шутку. Как и у всех проживших какое-то время под одной крышей с Тото, у нее сложился вполне определенный взгляд на упомянутое четвероногое. Даже здоровому человеку с трудом удавалось выносить маленькое кудлатое существо с визгливым лаем, носившее гордое имя собаки и бросавшее тень на весь собачий род, а уж больному это вовсе не под силу. У нее сердце кровью обливалось при мысли о мистере Фоситте. Миссис Мичер, напротив, свято верила в целительную силу своего любимца. Эту веру не поколебало даже семилетнее знакомство с ним. Она считала: если Тото у изголовья, больному ничего не нужно, и стремилась почаще баловать страждущего.

— Я должна повидать его! — воскликнула Салли. — Бедняга!

— Ступайте. Его комнату вы знаете. Слышите? Тото с ним болтает, — благодушно заметила миссис Мичер. — Печенья хочет, вот в чем дело. Тото любит похрустеть после завтрака.

Когда Салли отворила дверь, больной с тоской в глазах повернулся и, увидев ее на пороге, просиял. Правда, сейчас мистер Фоситт обрадовался бы любому посетителю: его маленький гость явно засиделся и исчерпал терпение обычно радушного старика. А то, что вновь прибывшая оказалась его дорогой Салли, он воспринял как истинное чудо.

— Салли!

— Минуточку! Тото! На!

Тото при виде еды онемел, спрыгнул с кровати и, склонив набок голову, вопросительно уставился на печенье. Он был недоверчив, однако на этот раз клюнул на приманку и дал вывести себя в коридор. Салли швырнула печенье на лестницу, скользнула назад в комнату и захлопнула дверь. Тото тявкнул раза два то ли в знак благодарности, то ли от бессильной ярости и засеменил вниз. Мистер Фоситт вздохнул облегченно.