Том 13. Салли и другие

— Ну, не знаю, — сказала мисс Винч.

— Это было благородно.

— О!…

— А теперь, — сказала Салли, — пойду, поговорю с ним. Кажется, ему требуется утешение.

И она направилась к живописным развалинам.

4

Филлмор, судя по виду, не верил, что все уже кончилось. Дикий испуг застыл у него на лице, дышал он тяжело.

— Не вешай носа! — сказала Салли. Филлмор затрясся, как желе.

— Теперь рассказывай. — Она уселась рядом с ним. — Я оставляю состоятельного джентльмена, а по возвращении обнаруживаю нищего батрака. Что произошло?

— Салли, — начал Филлмор, — буду с тобой откровенным. Одолжи десять долларов.

— Не представляю, как из этой бумажки ты соорудишь ответ на вопрос, но держи.

— Спасибо. — Филлмор сунул деньги в карман. — Верну на следующей неделе. Хочу сводить мисс Винч куда-нибудь пообедать.

— Если тебе для этого нужно, считай, что это не ссуда, а подарок. Прими его с моим благословением в придачу.

Она оглянулась через плечо на мисс Винч, которая, воспользовавшись возникшей паузой, практиковалась в гольфе, вооружившись вместо клюшки зонтиком.

— Неужели у тебя хватило ума влюбиться в нее, Филл?

— Она тебе нравится? — просиял он.

— Я ее просто полюбила.

— Я так и думал. Она ведь как раз то, что мне нужно. Правда?

— Безусловно.

— Такая участливая.

— Да.

— И добрая.

— Да. И ума у нее хватит на двоих, а это именно то количество, которое необходимо твоей будущей жене.

Филлмор расправил плечи и посмотрел на нее свысока, насколько это возможно для полного человека, сидящего на низком стульчике.

— Придет день, и ты поверишь в меня, Салли.

— Хватит разыгрывать из себя акулу бизнеса, — сказала Салли твердо. — Чем предсказывать будущее и тратить мое драгоценное время, лучше объясни, как ты дошел до такой жизни. У тебя совсем ничего не осталось?

— Я понес некоторые потери, — начал Филлмор с достоинством. — Вследствие чего временно… Ни единого цента, — закончил он.

— Как это случилось?

— Ну… — Филлмор колебался. — Знаешь, мне не повезло. Сперва я купил акции железнодорожных компаний, играл на повышение, а они упали. Так что ничего не вышло.

— Да?

— Потом я купил русские рубли. Думал, они будут падать, а они выросли. Опять не вышло.

— Боже милостивый! Ведь я все это уже слышала!

— Кто тебе рассказал?

— Да нет. Просто ты похож на человека, с которым я познакомилась в Ровиле. Он рассказывал мне историю своей жизни. Так вот он заваливал все, за что ни брался. Похоже на тебя, правда?

— Не особенно. У меня оставалось еще несколько тысяч, и я вступил в дело, которое выглядело абсолютно надежным.

— Не вышло?

— Только я тут ни при чем, — ответил Филлмор ворчливо. — Жутко не повезло. Один мой знакомый уговорил меня вступить в синдикат. Они купили море виски и собирались толкнуть его в Чикаго. Его доставили в бочках из-под селедки. Мы бы сорвали большой куш, но болван полицейский сунулся туда с ломом. Вот зануда! На бочках ведь ясно было написано: «Сельдь»! — Он содрогнулся. — Меня чуть не арестовали.

— Не вышло. Ну что ж, хоть чему-то можно порадоваться. Полосочки тебя полнили бы.

Салли погладила его руку. Она очень любила Филлмора, хотя обычно, для его же блага, скрывала нежные чувства и держала себя с ним, как она сама однажды совершенно

справедливо заметила, на манер гувернантки, изводившей их в далеком детстве.

— Ничего, бедный ты мой страдалец! Все еще наладится. Однажды мы увидим тебя миллионером. Господи, Филлмор, каким же занудой ты опять станешь! Я просто вижу, как ты даешь интервью и учишь жизни молодежь: мистер Николас добился успеха лишь благодаря упорному труду. Положа руку на распухший жилет, он может сказать: «Ни разу в жизни я не искал легких денег: когда покупаешь акции и думаешь, что они будут расти, а они падают, или думаешь, что они будут падать, а они растут». Филл… Знаешь, что я сделаю? Говорят, чтобы выстроить большое состояние, самое важное — начальный капитал. Я одолжу тебе денег.

— Правда?! Салли, я всегда говорил, ты — просто класс.

— Первый раз слышу. Наверное, бормотал себе под нос.

— Мне нужно двадцать тысяч.

Салли успокаивающе похлопала его по руке.

— А теперь медленно спустись на землю, — сказала она. — Я имела в виду двести долларов.

— Но мне нужно двадцать тысяч.

— Тогда лучше ограбить банк. Дорогу тебе подскажет любой полицейский.

— Я скажу тебе, для чего мне двадцать тысяч.

— Да уж, пожалуйста.

— Будь у меня эти деньги, я бы перекупил у Крэкнелла постановку. Вот сейчас он вернется и скажет, что эта Хобсон играть отказывается, а если она уйдет, будь уверена, он все прикроет. Даже если на этот раз ему удастся ее уговорить, все равно рано или поздно это случится. Такая пьеса пропадает! Салли, я верю в успех. С Эльзой Доланд в главной роли у нас получится замечательный спектакль.