Том 13. Стихотворения

Она — земля, она — равнина, плоть полей;
Она мила тому, кто зерна бросил ей;
Она — ковер для сна ночного.
Светила вечного ее лелеет свет,
Смеясь, вращается среди сестер-планет
Она вкруг очага родного.

Ей мил горячий луч, друг шелестящих нив,

И ветра буйного целительный порыв,
И лиры струнное дыханье,
И в тучах молнии стремительный излом,
Который всех страшит, но в сумраке ночном
Нам обещает дня сиянье.

Привет тебе, земля! Привет зари лучам

И мириадам глаз, в ночи раскрытых нам,
Цветам и гнездам в полдень ясный!
Привет снегам вершин в полночной тишине,
Привет лазури дня и небу в вышине,
Где зори вечны и прекрасны!

Ей мил небесный свод, что всем раскрыт равно

И чей покой смутить нам, смертным, не дано,
Что нашу низость и пороки,
Печаль глубокую и заглушенный смех,
Беспечность наших дел и суету утех
Целит молчаньем звезд высоких.

Земля безбурна там, где ропщет океан.

Земля прекрасна. Ей покой великий дан.
Она в траве лежит стыдливо,
В лучах любовник май склоняется над ней,
И шлет она грозе, чтоб та была добрей,
Крестьянских хижин дым ленивый.

Не громыхай же, гром, щади людей труда!

Земля так ласкова, но вместе с тем горда.
Она свежее розы алой,
Для тех, кто трудится, ее приветлив лик;
Для всех невинности она живой родник
И справедливости начало.

В ней скрыто золото, и хлеб растит она;

В том, что живет сейчас, питает семена
Времен, еще нам предстоящих.
Она лелеет птиц, любовь поющих нам,
И ручейки в тени, и по крутым горам
Широкий лес дубов шумящих.

Гармония — ее священнейший закон.

Лишь повелит она — тростник речной склонен
Пред дуба кроною широкой.
В ней равновесие — опора всех начал, —
И кедру надобно, чтоб гордо он стоял,
Согласье травки невысокой.

Она равняет всех и смешивает прах

Погонщика волов с тем, кто царит в веках.
И что ей Александра имя?
Шлет души к небесам, беря себе тела,
Сама не ведая, в своем незнанье зла,
Какая разница меж ними.

Всем платит долг она: дню — ночь она дает,

А ночи — день, скале — траву, цветенью — плод;
Питает нас из рода в роды.
Ей верит дерево, с ней спорит человек:
Он тяжбу трудную ведет из века в век
С священной силою Природы!

Она взрастила вас, Адам и Иафет,

Потом взяла себе; и стерла Тира след
Без размышленья и пощады.
Что Спарта ей и Рим? Мемфис лежит в камнях,
И там, где род людской шумел на площадях,
Теперь звенят одни цикады.

Зачем? Чтоб мирно спал тот, кто в гробницу лег.

Зачем? Чтоб после всех крушений и тревог
Апофеоз был воздаяньем,
Чтоб вслед сказавшим «нет!» шли те, кто скажет «да!».
Вещей великое молчанье.

Земле милы жнецы. Вечернею порой

Для них она прогнать хотела б черный рой
Ворон, кружащих над полями,
Когда усталый бык уже едва бредет,
Когда с полей домой торопится народ
И плуг сверкает лемехами.

Она растит цветы, чей жизни краток срок, —

Но разве небеса их слышали упрек?
От белых лилий, винограда,
От миртов в час грозы среди ревущей тьмы
Ни осуждения, ни слез не видим мы,
Как и не знаем жалоб сада.

Всю книгу тайную раскрыла нам земля;

Свершила, что могла: мир низвела в поля,
В утесы дикие и чащи,
Чтоб просветить умы Гермеса сыновьям,
Умеющим читать пока лишь по складам,
При отблеске свечи дрожащей.

Рожденье, а не смерть — вот цель ее. У ней

Язык, чтоб говорить, и острых нет когтей.
Когда ж со злобою неправой
Война ей взрежет грудь глубокой бороздой, —
В негодовании земля, скорбя душой,
Глядит на плуг ее кровавый.

В мучениях кричит она своим сынам:

«К чему ваш гнев и кровь? Что даст пустыня вам?
Зачем губить садов цветенье?»
Земля не любит злых, ненужных ей людей,
И жалко ей до слез растоптанных полей,
Бессмысленного разрушенья.

Земля Церерою была во мгле веков,

Колосьев матерью, и пашен, и лесов.
И слышу я ее укоры:
«Сыны! Деметра я, богиня из богинь,
Постройте же мне храм среди своих пустынь
На склонах вечной Каллихоры!»