Том 13. Стихотворения

Прижми к груди своей поруганный мандат
И гордо в путь иди, наш рыцарь и солдат!
Как стойко перенес предательский удар ты…
Призывный голос наш услышь, изгнанник Спарты!
Изгнанники Афин, тебя мы ныне ждем:
Войди сияющий в наш невеселый дом.
Скорей! Мы ждем тебя. Сроднило нас страданье.
Мы родину хотим создать тебе в изгнанье,

Наш не согнувшийся и в пораженье брат.
Знай, что изгнаннику всегда изгнанник рад.
Тебе мы скажем: «Рим — надежды имя ныне». —
«Париж», — ответишь ты. Оденет дымкой синей
Нас вечер, и звезда на небеса взойдет
И нам покажется предвестницей свобод.
Без ненависти нет любви к людскому роду.
О, как она сильна, когда попы свободу
Грозятся задушить и ввергнуть нас во тьму!

Какая ярость в нас бушует… Почему?
Да потому, что мы полны любви и боли!
Готовы в бой идти мы за народ в неволе,
Как за детеныша готов сражаться лев.
О брат мой, мы спаслись, крушенье претерпев,
И поведем теперь неспешную беседу.
Ты будешь вспоминать палермскую победу,
Я вспомню горестный, поверженный Париж.

Гомера звучный стих ты волнам повторишь
И свой продолжишь путь, тернистый и опасный.

И вспыхнет вдалеке язык пожара красный.

6

О итальянцы, он опорой вашей был!
В себе пророка он с борцом соединил.
Он мог бы Рим вернуть возлюбленной отчизне
И, возвратив, поднять из праха к новой жизни.

Над ним величия сиял спокойный свет.

Уподобясь душой героям давних лет,
Он переплавил бы ваш Рим и воедино
Слил храбрость воина и доблесть гражданина.
Веллетри взял бы он, Везувий и Турин,
Капитолийский холм, и древний Палатин,
И Алигьери дух, и сердце Ювенала…
И, отковав людей из этого металла,
Он указал бы им титанов гордый путь.
Увы! В Италию он мог бы Рим вдохнуть.

7