Том 13. Запечатленные тайны

Но Дикое поле готовило для Руси и более страшное испытание. Разбоем промышлявшие половцы не покушались и не могли покуситься на самостоятельность русской земли. Новая сила, пришедшая из глубин степи, на два столетия поставила Русь в унизительную и разорительную зависимость.

Храмы помнят подвиг воинов.

* * *

На землю Восточной Европы эта сила обрушилась подобно неведомым марсианам в человеческом облике — «народ неведомый», «наказание божье». Между тем в этой военной орде все было вполне земное. «Саранчой», берущей все лишь числом и жестокостью, она показалась только вначале. Скоро в кочевниках разглядели высокую степень воинской выучки, дисциплину, организованность. Наполеон, изучавший их опыт, вынес такое суждение: «Это было глубоко продуманное наступление армии, в которой военная организация была значительно выше, чем в войсках ее противников».

И ко всему прочему это были еще и кровные дети Дикого поля — выносливые, неприхотливые, готовые месяцами ночевать у костров, питаться кониной и двигаться, двигаться. О войске татаро-монголов, их вооружении, организации, тактике написано много книг и статей. Возьмем из них любопытные для многих из нас подробности, помогающие понять, с какой силой столкнулась Русь и что помогало степному войску одерживать стремительные победы.

Лошадь была главным двигателем степной армады. Низкорослые мохнатые лошаденки не требовали фуража — подножный корм! Даже зимой из-под глубокого снега! (Для вторжения на Русь войско дождалось зимы, когда замерзнут болота и речки и когда снегом будут засыпаны рвы в крепостях.) Лошадь не только несла всадника, она его и питала. «Отбивные» из сырого конского мяса, возимого под седлом, были основной пищей войска. Каждый воин имел в запасе пять лошадей и мог в любой момент пересесть на свежую.

Наконечник русского копья.

Вооружение… Основой были кривая сабля и лук. Но были еще: копье, аркан и топор.

Доселе неведомый русским кочевник владел оружием превосходно. Он стрелял на скаку в сторону и назад, обернувшись; спускал тетиву лука правой и левой рукой. В минуту он посылал десять — пятнадцать стрел. И попадал — «тела убитых напоминали ежей, все тело было утыкано стрелами».

Сам воин заслонялся щитом из кожи и латами тоже чаще всего кожаными, причем только спереди — «спину противнику кажут трусы». В снаряжении, кроме оружия, всадник имел еще огниво, ножик, иголки и нитки, ситечко для очистки мутной воды — остальное добывалось в пути, отнималось у побежденных.

Были в войске для взятия городов катапульты, метавшие камни и кувшины с горючими смесями, тараны для разбивания стен.

Умели кочевники делать подкопы под крепость, запрудами «учинять наводненья». Тактика боя, проверенная и отлаженная, приспособлена была у кочевников к схваткам в поле, на равнинах и просторах, где конница могла «мельницей» кружиться вблизи противника, поражая лошадей и людей непрерывной стрельбой на скаку.

Когда летописцы говорят: «Стрелы затмили солнце», они говорят почти языком репортеров.

Организация войска была простой и четкой: низшая единица — десяток, потом — сотня, тысяча, тимен («тьма») — десять тысяч. Соответственно командиры: десятник, сотник, тысяцкий, темник.

В низших ячейках организации войско связано было кровным родством. И всех вместе в едином боевом кулаке держали жестокая дисциплина и круговая порука — за трусость и отступление в бою одного карались смертью все остальные в десятке.

Стойкости, мужества, фанатизма этому войску было не занимать. Но жизненная философия людей, его составляющих, была разбойничья: «Счастливее всех на земле тот, кто гонит разбитых им неприятелей, грабит их добро, любуется слезами людей, им близких, и целует их жен и дочерей» (хан Чингиз).

Такую вот силу обрушило Поле на Русь в год Обезьяны по восточному календарю, «в лето 6745 от сотворения мира», в 1237 году по нынешнему счету времени. Предводителю этой силы Батыю (внуку хана Чингиза) было двадцать девять лет.

Церковь со шлемовидными куполами на башнях — будто богатыри на страже…

* * *

Дмитрию (еще не Донскому, просто князю Московскому) тоже исполнилось двадцать девять, когда пробил час Куликова поля, час, когда Русь разогнулась и посмотрела в лицо врагов.

Сто сорок лет ига многому научили русских людей. Среди горького опыта было и знанье повадок врага, его силы и слабостей. Мамай, хотевший повторения дела Батыя, и войско Мамая для воинов Дмитрия уже не были неизвестными «марсианами». Русь не запиралась теперь в крепостях и церквах, Русь сама вышла в Поле, навстречу врагу с огромной решимостью победить.

600 лет отделяют нас от дня в сентябре, когда в считанные часы и на малом пространстве решалось многое в нашей судьбе.