Том 14. За рубежом. Письма к тетеньке

…мужика расковать, а заковать интеллигенцию… — Орест Миллер замечает по поводу этого места: «Капотт, надо думать, имеет при этом в виду иронически оппонировать Достоевскому, который в предсмертном своем «дневнике» именно нашей интеллигенции и влагает в уста стих: «А мужика опять скуем!» ( Орест Миллер, Русские писатели после Гоголя, ч. II. СПб. 1886, стр. 197). Цитата из «Дневника писателя за 1881 год» Ф. М. Достоевского (вышел в свет в начале февраля) приведена не точно. В источнике: «А народ опять скуем!»

Цензор Красовский — Бируков — Фрейганг… — соединены в одну фамилию имена трех цензоров николаевского царствования.

«Но что вы скажете о Гамбетте и о papa Trinquet? не воссияют ли они?»— Алексис-Луи Тренке, рабочий, по профессии сапожник, видный участник Парижской коммуны, после ее разгрома был сослан на каторгу в Нумею. В июне 1880 г. социалисты парижского избирательного округа P`ere Lachaise демонстративно избрали в муниципальный совет «каторжника» Тренке. Выборы были произведены под знаком кампании за амнистию коммунаров при яростном сопротивлении республиканской партии и ее вождя Гамбетты. Кампания увенчалась успехом. Закон об амнистии был обнародован 11 июля 1880 г. Вернувшийся в январе 1881 г. с нумейской каторги Тренке заявил своим, торжественно встретившим его, избирателям: «Я стою за республику», но еще больше за революцию! Граждане, в стране нашей ничего не изменилось, и все предстоит сделать; да здравствует революция!»

…Иван Непомнящий… — одно из обозначений трудового крестьянства у Салтыкова.

VII. Заключение^*

Впервые — ОЗ,1881, № 6 (вып. в свет 17 июня), стр. 545–570.

Сохранилась рукопись фрагмента главы, соответствующая тексту от абзаца: «В смысле свободы мышления …» — на стр. 222, до фразы-абзаца: «Через десять минут мы были в Кёльне» — на стр. 280.

Главнейшие варианты рукописного текста:

Стр. 223, строка 3. Вместо: «заковать в кандалы» — в рукописи:побить каменьями.

Строка 9. Вместо: «перед домашним обыском» — в рукописи:перед гильотиной.

Строка 11. Вместо: «какая трель всенародно раздается из любого литературного клоповника» — в рукописи:какую трель всенародно отбивает любая изъеденная трихинами свинья!

Строка 18. После: «злодейских замыслов» — в рукописи:Ах, свинья, свинья! и откуда у тебя этот решительный тон взялся!

Строка 23. Вместо: «становится жутко, потому что хлевные идеалы …беззастенчивою рукой» — в рукописи:становится жутко и страшно при одной мысли таких перспектив.

Стр. 224, строка 14. Вместо: «уколы неумолимой действительности не в силах поколебать в них эту блаженную уверенность …» — в рукописи:муки неумолимой действительности не в силах возвратить к сознанию постыдности настоящего.

Стр. 225, строка 34. Вместо: «Поэтому, ежели в глазах < …> исторических утешений» — в рукописи:Поэтому, ежели человеку веры нет дела до торжествующей свиньи, то средний человек отнюдь не может относиться к этому торжеству равнодушно. Ежели для человека веры безразличны все роды относительной правды, которые оспаривают друг у друга верх, то для среднего человека это составляет предмет глубоких и мучительных опасений. Он не подавлен ни будущим, ни прошедшим, он весь и всеми помыслами находится в настоящем и от него одного ждет успокоения своих тревог.

Стр. 226, строка 22. Вместо: «Легко понять < …> очереди для отмщений» — в рукописи:И именно в те минуты, когда <нрзб> правда близка к осуществлению, — именно тогда-то борьба принимает злобный, почти безумный характер. Кроме того, что ложь имеет затем еще то преимущество, что неминуемое торжество правды не влечет для нее никаких отмщений <нрзб> бог не знает мести; она приносит за собой прощение, и даже не прощение, а просто оценку и восстановление истинного смысла явления. Но и этого мало: цикл правды никогда до сих пор не представлялся завершившимся, и сомнительно, можно ли ждать, чтоб он когда-нибудь завершился. Эта растяжимость правды и эта неистощимая способность развиваться, открывать для себя новые, более и более совершенные формы, не могут и на человека не действовать возбуждающим образом. Так что человек никогда не представляется удовлетворенным, но вечно ищущим все новой и новой правды. И это совсем не прихоть и не бунт, как утверждают литературные клоповники, а естественное требование самой человеческой природы, вполне согласное с законом прогрессивного развития самой правды.

Стр. 228, строка 18. Вместо «навстречу ликующей современности» — в рукописи:навстречу смертному бою.

Строка 21. После слов: «до последней капли» — в рукописи:Только тогда она выбросит его труп, чтобы ежемгновенно прибавлять к нему новые и новые трупы, из которых история, капля по капле, вырабатывает свои утешения [334].