Том 15. На Рио-де-Ла-Плате

— Да, но вы, кажется, не считаете нужным делать все по форме. В любом случае мне надо получить ответ на перечисленные вопросы.

— И вы занесете мои ответы в свой протокол?

— Да. Я также дам вам двух людей, они задержат этого человека и вместе с вами доставят его сюда.

— А потом?

— Потом я немедленно дам ход этому делу.

— Значит, будет начато настоящее уголовное расследование?

— Само собой.

— И, пока оно идет, потребуется мое присутствие?

— До вынесения приговора, то есть несколько недель.

— Увы, но это меня не устраивает, сеньор. Я сожалею, что побеспокоил вас, и отказываюсь от своего заявления. Честь имею кланяться!

Я надел свою шляпу и направился к двери.

— Стойте, стойте! — крикнул он мне вдогонку. — Вы можете отказаться от своего заявления, но не мы от своих обязанностей. Поскольку нам теперь известно, что…

Конца этой фразы я не слышал, поскольку выбежал из комнаты. Но он распахнул дверь и прокричал мне вслед:

— Что на вас были совершены два покушения…

Я уже успел сбежать по лестнице. Сверху доносилось:

— Я полагаю себя обязанным расследовать дело и…

Я, не обращая внимания на его слова, пошел дальше. Когда я находился уже возле ворот и отвязывал свою лошадь, он прокричал мне в спину:

— И задержать вас здесь до разрешения этого дела. Поэтому я должен вам…

Я вскочил в седло. Он подбежал к воротам. Простирая обе руки к моей лошади, он обрушился на меня тирадой:

— Я вынужден приказать вам остаться здесь, иначе вы будете задержаны и посажены под арест до тех пор, пока…

Моя лошадь взяла с места, и остальное я не услышал. Нет, в мои планы не входило наводить правопорядок в Уругвае.

Я двинулся к бухте, а затем снова выбрался на дорогу, на которой меня поджидали йербатеро.

— Ну, — воскликнул Монтесо, обращаясь ко мне, — наконец-то, вы! Я уж подумал, что вы по ошибке поехали в другую сторону. Вы нашли кошелек?

— Деньги при мне. А где попутчик, которого мы поджидаем? Я его не вижу. Он же хотел примкнуть к нам за городом!

— Он проехал немного вперед. Смею предположить, что вы встретите его без неприязни.

— Мое отношение к нему будет целиком зависеть от его поведения.

— Тогда я спокоен, он воспитанный человек, кабальеро до мозга костей.

— Что для comisario criminal само собой разумеется!

Возможно, я произнес это в несколько ироническом тоне, поэтому Монтесо спросил:

— Вы все еще не верите, что он действительно комиссар уголовной полиции?

— Сделаю вам одолжение, вы не услышите от меня больше ни слова сомнения!

— Прекрасно! Вы убедитесь, что он действительно криминалист. Он поведал нам столько интересных случаев, когда виновных удавалось обнаружить лишь благодаря его проницательному уму и поистине удивительной ловкости. Он даже нередко рисковал своей жизнью.

Вскоре город скрылся из виду. Кое-где еще виднелись отдельные поля, обнесенные для защиты от стад мощными оградами из кактусов и агавы, но в основном нас окружала степь, характер ее едва ли меняется на всем протяжении Уругвая: холмистая местность, покрытая мелкой полевой травой, и эта травка почти нигде не поднимается выше ноги человека. В ложбинах виднелись редкие кусты, которые, собственно, и кустарником назвать было нельзя. Повсюду паслись животные: лошади, реже овцы, но чаще всего коровы.

Всадник, ехавший впереди, оглянулся, попридержал лошадь и стал нас поджидать. Когда мы приблизились, я узнал в нем того молодого человека, которому вчера вечером уступил свое место.

— Вот мы вас и догнали! — обратился к нему Монтесо. — Добрый день, сеньор! Разрешите представить вам немецкого кабальеро, о котором я вчера вам рассказывал.

Мужчина был одет в широкие синие брюки и точно такую же куртку. Жилет его был белого цвета, как и шарф, которым он обвязал талию, из-под шарфа виднелись нож и пистолет. К седлу было подвешено ружье. Он снял с головы шляпу, приподнялся в стременах и приветствовал меня:

— Мо-е по-чте-ние, су-дарь!

Прозвучало это на ломаном немецком языке, примерно таким тоном попугай выговаривает затверженные им слова.

— Вы говорите на моем родном языке? — спросил я по-испански.

— Нет, — ответил он тоже по-испански. — Мне знакомо лишь это приветствие, я заучил его в Буэнос-Айресе, где общался с немцами. Мне захотелось порадовать вас звуками вашей родной речи. Смею ли я надеяться, что вы одобрительно отнесетесь к моему желанию составить вам компанию?

— Для меня любой честный человек — желанный гость.

— Вы снимаете у меня камень с сердца. Я вам очень признателен!

Он протянул мне руку, а я подал ему свою. Мнимому криминалисту было не больше тридцати лет. Судя по лицу, я бы никогда не сказал, что он мужественный и даже отчаянный человек. Гораздо больше он походил на плутоватого труса, который действует исподтишка.

Мы поехали дальше. Йербатеро держались позади нас. Им, наверное, думалось, что было бы невежливо не пропустить вперед обоих благородных господ. Таким образом, мы были вынуждены время от времени обмениваться какими-то репликами, однако вскоре я заметил, что комиссар ничуть не дорожит моим обществом. Он был необычайно скуп на слова, очевидно опасаясь, что, разболтавшись, может выдать себя.