Том 15. Простак и другие

В «Перьях» существовал местный этикет игры. Вы играли с маркёром партию, а потом вели его в бар и выставляли выпивку. Подняв бокал, он провозглашал: «Ваше здоровье, сэр», — и залпом осушал его.

После чего вы могли, если желали, продолжать игру или отправляться домой, как уж вам заблагорассудится.

В баре, когда мы вошли туда, был всего один посетитель, и, едва взглянув на него, я понял, что трезвостью он похвастать не может. Он полулежал в кресле, закинув ноги на стол, и тягуче выводил:

А мне плевать, будь он сам король,
Пса пинать никому не позволю-ю-ю…

Выпивоха был плотно сбит, чисто выбрит, с перебитым носом. Мягкая фетровая шляпа была надвинута чуть ли не на этот самый нос, а мускулистое тело упаковано в костюм, купленный по каталогу «Товары почтой». И внешность его, и акцент кричали: «Американец из Нью-Йорка», мало того, из восточного района. Каким чудом он оказался в Сэнстеде, было выше моего разумения.

Едва мы уселись, как он, поднявшись, нетвердой походкой вышел. Я видел, как он прошагал мимо окна, и его заявление, что ни одной, даже коронованной особе непозволительно обижать его пса, слабо доносилось до моих ушей, пока он уходил по улице.

— Уж эти мне американцы! — неодобрительно высказалась мисс Бенджэфилд, статная рослая барменша. — Все на один лад!

Мисс Бенджэфилд я никогда не противоречил — с тем же успехом можно затевать спор со Статуей Свободы, так что и сейчас просто сочувственно вздохнул.

— А вот интересно, зачем он сюда пожаловал?

Мне подумалось, что и я не прочь бы это узнать. Не прошло и тридцати часов, как я узнал.

Я подставляюсь под обвинение в непроходимой тупости, на какую даже и доктор Ватсон презрительно бы усмехнулся, когда скажу, что ломал себе голову всю обратную дорогу, но так и не додумался ни до чего определенного. Усиленное выполнение обязанностей притупили мою сообразительность, и мне на ум не пришло, что присутствие Золотца в «Сэнстед Хаусе» может служить причиной тому, что незнакомые американцы шныряют по деревне.

Вот мы и подошли к поразительному поступку дворецкого.

Всё произошло тем же вечером.

Обратно я отправился не поздно, но короткий январский день уже кончился и совсем стемнело, когда я вошел в ворота школы и зашагал по подъездной дороге. Дорога эта, покрытая гравием, тянется почти двести ярдов и обсажена по обе стороны соснами и рододендронами. Шагал я резво, начало подмораживать, и уже увидел сквозь деревья свет в окнах, когда до меня донесся быстрый топот.

Я остановился. Топот стал громче. Видимо, бежали двое. Один — коротким быстрым шагом, у другого, впереди, шаг был размашистее.

Я инстинктивно отступил в сторонку. В следующую же минуту, гулко стуча по замерзшему гравию, мимо меня пробежал первый. Тут же раздался резкий треск, и что-то пропело в темноте, словно огромный комар.

Это оказало на бегуна мгновенный эффект. Затормозив на полном ходу, он нырнул в кусты. На дёрне его топот отдавался слабо. Все заняло несколько секунд, я так и стоял на месте, когда услышал, что приближается второй. Очевидно, от погони он отказался, потому что шел совсем медленно. Он остановился в нескольких шагах от меня, и я услышал, как он ругается себе под нос.

— Кто это? — резко выкрикнул я. Треск пистолета взвинтил меня. Жизнь у меня размеренная, благополучная, в ней нет револьверных выстрелов, и я вознегодовал против их внезапного вторжения.

Мне доставило злорадное удовольствие, что и я напугал неизвестного не меньше, чем он меня. Повернувшись ко мне, он чуть не подпрыгнул, и у меня вдруг мелькнуло, что разумнее поскорее назваться и поднять руки. По-видимому, я ненароком вторгся в самую гущу чьей-то ссоры, один из участников которой — тот, кто стоял в двух шагах от меня с заряженным пистолетом, — был крайне импульсивен: такие сначала стреляют, а уж потом выясняют, что к чему.

— Я мистер Бернс, — назвался я. — Учитель. А вы кто?

— Мистер Бернс?

Несомненно, этот сочный голос был мне знаком.

— Уайт? — неуверенно спросил я.

— Да, сэр.

— Что вы тут делаете? Вы что, с ума сошли? Кто тот человек?

— Хотел бы я и сам знать, сэр. Какая-то сомнительная личность. Я наткнулся на него за домом, он шнырял там очень подозрительно. Ну, он удрал, и я за ним погнался.

Моя спокойная натура была шокирована:

— Нельзя же стрелять в людей только из-за того, что они оказались за домом. Может, это торговец.

— Вряд ли, сэр.

— Если уж на то пошло, я тоже сомневаюсь. Вел он себя не как торговец. Но всё-таки…

— Сэр, я вас понял. Я просто хотел его напугать.

— Вам это удалось. Он влетел в кусты, точно пушечное ядро.

Я услышал, как дворецкий фыркнул, сдерживая смех.

— Да, малость припугнул его, сэр.

— Надо позвонить в полицейский участок. Вы сможете его описать?

— Вряд ли, сэр. Было очень темно. А если можно мне высказаться, полиции лучше не сообщать. У меня очень невысокое мнение о здешних констеблях.

— Не можем же мы допустить, чтобы посторонние рыскали у нас…

— С вашего разрешения, сэр, пускай рыскают. Иначе их не поймать.