Том 16. Избранные публицистические статьи

В периодической печати статья Толстого вызвала сочувственный отклик либерального «Вестника Европы», сдержанный — в народническом журнале «Устои» («при всем том на мучительные вопросы современной тоскующей души речь графа Толстого не дает ответа») и отрицательный — в радикальном журнале «Дело».

Исповедь. Книга писалась в конце 70-х — начале 80-х годов. Ей предшествовала целая серия неоконченных сочинений, в которых Толстой стремился рассказать о себе, о напряженных поисках смысла жизни, переломе в мировоззрении, об отношении к вере. 6 ноября 1877 г. он писал Н. Н. Страхову: «На днях слушал я урок священника детям из катехизиса. Все это было так безобразно. Умные дети так очевидно не только не верят этим словам, но и не могут не презирать этих слов, что мне захотелось попробовать изложить в катехизической форме [т. е. вопросов и ответов] то, во что я верю, и я попытался. И попытка эта показала мне, как это для меня трудно и, боюсь, невозможно» (т. 62, с. 347). В 1878 г. уже не в публицистической, а в художественной форме была начата автобиографическая «Моя жизнь», но повествование остановилось на первых детских воспоминаниях (см. в наст. изд. т. 10). Наконец, в 1879 г., после поездок в Киево-Печерскую и Троице-Сергиеву лавры, бесед с духовными лицами — сановными митрополитами, епископами, архимандритами, а также с малыми; служителями церкви и простыми богомольцами, Толстой приходит к полному разрыву с церковным учением. К октябрю 1879 г. относится рукопись, начинающаяся словами: «Я вырос, состарился и оглянулся на свою жизнь…» Из первой главы этого сочинения, по мере его переработки, создалась «Исповедь». Пытаясь напечатать ее спустя три года, Толстой в третьей корректуре поставил дату: 1879. Работа продолжалась, с перерывами, до весны 1882 г. Среди рукописей есть одна, озаглавленная «Что я», где изложение ведется в стиле рассказов для «Азбуки». По предположению H. H. Гусева работа предназначалась для журнала «Детский отдых» (издавался П. А. Берсом, братом С. А. Толстой, и В. К. Истоминым) и должна быть отнесена к зиме 1880–1881 гг. В детский журнал Толстой написал рассказ «Чем люди живы», а законченную «Исповедь» в марте 1882 г. прочитал вслух редактору «Русской мысли» С. А. Юрьеву. На Юрьева новое сочинение Толстого произвело «неизгладимое, сильное впечатление». В апреле рукопись поступила в набор. Толстой заново выправил свое сочинение, а также добавил заключительную часть, которая начинается словами: «Это было написано мною три года тому назад» и содержит рассказ об увиденном «на днях» сне. Затем для чтения корректур он приехал из Ясной Поляны в Москву.

Майская книжка «Русской мысли» с «Исповедью» была направлена в духовную цензуру; Толстой согласился в ряде мест смягчить текст; редакция журнала со своей стороны предпослала публикации введение, где говорилось об особом значении «Исповеди» — «в наши дни тоски, неопределенных по своему внутреннему содержанию исканий правды самой по себе и правды в жизни». Потребовалось, однако, новое заключение московского духовного цензурного комитета. 21 июня 1882 г. состоялось постановление: «Исповедь» была запрещена, поскольку она «приводит в сомнение важные истины веры и постановления православной церкви и допускает весьма неуважительные отзывы об истинах и обрядах православной веры» (Н. Н. Гусев. Л. Н. Толстой. Материалы к биографии с 1881 по 1885 год. М., 1970, с. 153). Ректор Московской духовной семинарии, протоиерей Филарет Сергиевский подробно разобрал, с ортодоксально-церковных позиций, всю книгу Толстого. Спустя несколько дней последовало решение — вырезать «Исповедь» из журнала и уничтожить. Несколько корректурных оттисков все же сохранилось — у высокопоставленных лиц и в редакции «Русской мысли». Секретарь журнала, Н. Н. Бахметев, вспоминал, что с этих корректур «снимались многочисленные копии, которые затем в гектографированном или литографированном виде расходились по всей России. В Петербурге существовал кружок студентов, специально занимавшийся таким издательством, и за три рубля за экземпляр в Петербурге, Москве и других городах можно было иметь сколько угодно оттисков «Исповеди». В Петербурге главный склад этого издания помещался в квартире тестя одного из товарищей министра внутренних дел, того именно, который заведовал тогда жандармской частью. Несомненно, что нелегальным путем «Исповедь» разошлась в числе во много раз большем, чем распространила бы ее «Русская мысль», печатавшаяся тогда только в трех тысячах экземпляров» (Н. Б-в. Л. Н. Толстой и цензура в 80-х годах. — «Новое время», 1908, № 11 694).