Том 16. Книга 2. Мелочи жизни

«Время громадной душевной боли» — назвал Салтыков свое время. «Громадная душевная боль» охватывает автора при виде «душевной боли», фатально переживаемой его героями. «Тема о заступничестве за калечимых людей очень благодарна, но нужно ее развить и всесторонне объяснить. Ведь недаром же она не разрабатывается…» — писал Салтыков В. М Соболевскому 13 января 1885 года. Цикл «Мелочи жизни» — поразительный по смелости и глубине акт «заступничества за калечимых людей», уродливо деформированных давлением повседневных жизненных мелочей. «Какие потрясающие драмы, — сказано в рассказе «Счастливец», — могут выплыть на поверхность из омута «мелочей», которые настолько переполняют жизненную обыденность, что ни сердце, ни ум, в минуту совершения, не трогаются ими!»

Выше говорилось об особом способе типизации в «Мелочах жизни» явлений социально-политической жизни — условно его можно назвать «обобщающим», «классифицирующим». Иной способ типизации — «индивидуализирующий» — позволяет Салтыкову в этюдах о «молодых людях» и «девушках», наконец, в двух, особо, помимо разделов, помещенных рассказах — «Портной Гришка» и «Счастливец» — раскрыть драматизм частных, индивидуальных судеб.

Последовательно нарастает и усиливается драматический конфликт в рассказе «Портной Гришка»: бьется в тенетах мелочей бывший дворовый человек, ныне искусный мастеровой, самой «силой вещей» обреченный на постоянное битье. Страдания Гришки ужасны, мучительны, хотя вполне бессознательны: это естественный протест его не заглохшей, не способной к окончательному «юродству» человеческой природы.

Трагизм самодовольного и «счастливого» существования Валерия Крутицына обнаруживается во внезапной катастрофе — самоубийстве сына. Когда нет перспектив, когда будущее неясно, дети вершат суд над отцами, посылая себе «вольную смерть».

Трагическое, таким образом, открывается в обыденном, повседневном, в иных случаях — вполне благополучном — «мелочном» бытии.

Таков был итог творчества Салтыкова, таково было его гениальное художественное открытие в конце жизни. С подобного же открытия, сделанного, в сущности, одновременно с Салтыковым, во второй половине 80-х годов, начинал свой творческий путь как великий художник Чехов.

Эту особенность художественного «мира» «Мелочей жизни» отметили, хотя и не могли объяснить, современники Салтыкова. «В «Мелочах жизни» сатирик является как бы уставшим смеяться и негодовать. Он может только грустить…» [111]. «Восьмидесятые годы были временем полного общественного затишья; жизнь начала однообразно и монотонно течь день за днем, бедная выдающимися событиями. Ничто уже в такой степени не волновало, не увлекало, не выводило из себя, как прежде. Понятно, что и характер и тон сатир Салтыкова значительно изменились: на место саркастического, желчного смеха прежних произведений является теперь величаво эпическое, степенное созерцание, исполненное то глубокой скорби, то восторженного пафоса» [112]. Суждения современной критики, пораженной новизной салтыковской «манеры», в сущности, учитывали, да и то достаточно поверхностно, лишь «индивидуализирующие» этюды «Мелочей жизни». Критики не улавливали самого существа новой «манеры» Салтыкова, — сочетающей в себе остроту критического освещения общественной действительности с талантом художника-психолога, крайне чувствительного к драматической стороне жизни современного человека.

Замысел цикла возник у Салтыкова, вероятно, летом 1886 года. Первоначально он предназначался для «Русских ведомостей», где и появились (17 и 31 августа) первые две главы, впоследствии в отдельном издании вошедшие в раздел «Введение». После отказа Соболевского напечатать третью главу будущего «Введения», Салтыков договаривается со Стасюлевичем о публикации «Мелочей жизни» в «Вестнике Европы». В письме к Соболевскому от 20 сентября он просит не воспринимать передачу цикла в «Вестник Европы» как разрыв с «Русскими ведомостями» и обещает в ближайшее время прислать вновь задуманную «новую работу», которая «будет составлять часть «Мелочей», только с отдельным заглавием». Салтыков сдержал свое обещание и в конце октября — начале ноября в «Русских ведомостях», без указания на связь с «Мелочами жизни», появились «Молодые люди». Вслед за ними в «Вестнике Европы» (1886, № 11) под заглавием «Мелочи жизни» печатаются все пять глав будущего «Введения». В каждом следующем номере журнала регулярно печатается по одной главе «Мелочей жизни». Исключение составляет лишь глава «Девушки», первые три этюда которой («Ангелочек», «Христова невеста», «Сельская учительница») опубликованы в «Вестнике Европы» (1887, № 2), а четвертый («Полковницкая дочь») — в «Книжках Недели» (1887, № 2), без указания на связь с циклом.