Том 16. Сакрамента. Гамбусино

Француз толкнул дверь и в сопровождении дона Мигуэля шагнул через порог. Их взору предстало поистине редкое зрелище.

В конце залы возвышалась эстрада, где человек десять музыкантов немилосердно терзали слух присутствующих игрой на самых разнообразных инструментах. В центре залы стоял огромный овальный стол, покрытый зеленым сукном, с шестью намертво привинченными к нему подсвечниками, в которых горели свечи. За этим столом. шла азартная игра в монте. По обе стороны стола, вдоль стен, стояли еще столы, вокруг которых на скамьях сидели посетители, услаждая себя всевозможными напитками, начиная с местных пива и водки и кончая так называемым шампанским, изготовляемым в Нью-Йорке и уже только поэтому считавшимся самым что ни на есть настоящим.

Канделябры на стенах в известной степени усиливали скудное, в общем, освещение.

Потолка не было видно за густым облаком сероватого дыма, исходившего от множества трубок, сигар и сигарет.

Справа и слева от этой залы были еще две залы, гораздо меньшие по размеру, предназначавшиеся для привилегированных посетителей: в одной из них играли в лото, в другой — читали газеты и беседовали о делах.

Неожиданное появление двух новых посетителей вызвало настоящий переполох в зале, где собрались «друзья мира». Все вдруг смолкли и замерли, наступила мертвая тишина.

— Надеюсь, наше присутствие не будет стеснять вас, сеньоры, — вежливо проговорил дон Луис, снимая шляпу и кланяясь на все стороны.

— Милости просим к нам, сеньор француз, — сказал высокий тип мрачной наружности с лихо закрученными вверх густыми усами, одетый в рваный мундир с грозной рапирой на боку. — Не желаете ли сразиться в монте?

— Прошу извинить меня, дорогой капитан, — отвечал дон Луис, — но я сегодня, к сожалению, не могу играть.

— Тем хуже, клянусь честью, — отвечал вояка, покручивая усы. — Я совсем на мели и рассчитывал на вашу дружбу, чтобы снова пуститься в плавание.

— За этим дело не станет, дорогой дон Блаз, — любезно сказал француз, — хотя я и не богат, но все-таки, к счастью, могу ссудить вам пиастр.

— Вы незаменимый товарищ, дон Луис, — проговорил капитан в восхищении, — и я с удовольствием принимаю.

Француз вручил ему пиастр, затем раздал еще несколько мелких монет направо и налево и, обмениваясь дружескими репликами то с одним, то с другим, незаметно пробрался через всю залу и достиг читальни, куда поспешил войти.

Шум, смолкший было на минуту, снова возобновился с новой силой.

В читальне было всего шесть человек. При виде их дон Луис сделал жест, долженствующий означать удовлетворение, и, нагнувшись к уху дона Мигуэля, шепнул:

— Наше дело в шляпе. Я знаю этих людей давно, это — охотники пустыни, сбившиеся с пути в цивилизованном обществе… Они храбры, как демоны, верны своему слову, тверды, как сталь, не уступают перед опасностью и знают все ухищрения индейцев… Нам не мешало бы с ними потолковать.

— Хорошо, друг мой, — отвечал дон Мигуэль. Заметив молодых людей, шестеро охотников приветствовали их молчаливым поклоном, а затем снова углубились — нет, не в чтение, потому что читать, по всей видимости, никто из них не умел, — а в беседу.

Спустя некоторое время один из этой компании — могучий детина-канадец с умным и даже добродушным лицом — заговорил, обращаясь к дону Луису:

— Каким это ветром занесло вас сюда? Бог знает, с каких пор я не виделся с вами!

— Я путешествовал вдоль побережья, милейший мой Безрассудный, — отвечал дон Луис, протягивая ему руку.

— Какой вы счастливый, — проговорил канадец со вздохом.

— Разве вы скучаете?

— Я! — вскричал он. — То есть, если так будет продолжаться еще недели две, со мной наверняка случится несчастье… а всему виною этот скот Сент-Аманд!..

— Ну, хватит болтать, — сказал Сент-Аманд, делая шаг навстречу к дону Луису, — мы скоро уйдем отсюда.

Разговор этот происходил на французском языке, потому что оба канадца родились в Квебеке.

— О, да, — вступил в разговор еще один из шестерки, скроенный по той же мерке, что и первые двое, — мне до смерти надоели мексиканцы: они слишком глупы.

— Вот что, господа, — решительно заговорил дон Луис, — по-видимому, вам здесь изрядно надоело… Такая отважная троица — Сент-Аманд, Медвежонок и Безрассудный! Вместо того, чтобы заниматься серьезным делом, вы, словно женщины, жалуетесь на судьбу. Что вынуждает вас попусту тратить время?

— Простите, деньги. Эти проклятые мексиканцы начисто ограбили нас… мы остались без лошадей и без оружия.

— Это никуда не годится, — сказал дон Луис, сочувственно покачивая головой. — Позвольте предложить вам французского вина… За вином и побеседуем. Как знать, быть может, я смогу вам что-нибудь посоветовать.

— Мы не смеем оскорбить вас отказом, господин Морэн, — отвечали, кланяясь, трое приятелей.

— Прежде всего, господа, — продолжал дон Луис, — позвольте представить вам моего лучшего друга, сеньора дона Мигуэля де Сетина.

Канадцы и дон Мигуэль обменялись церемонными поклонами. С этой минуты разговор продолжался на кастильском наречии.