Том 16. Сент-Ронанские воды

Мистер Каргил, оказавшийся без всякой дружеской поддержки под огнем леди Пенелопы, вскоре нашел этот обстрел настолько быстрым и частым, что его любезность, в течение уже многих лет редко подвергавшаяся испытанию светской болтовней, быстро испарилась. Леди Пенелопа начала с того, что попросила мистера Каргила подсесть поближе, ибо инстинктивный страх перед светскими дамами заставил его отодвинуться подальше. В то же самое время она выразила надежду, что он не очень опасается ее, как сторонницы епископальной церкви: ее отец принадлежал к этому исповеданию; «правда, — продолжала она, изобразив на лице то, что считала лукавой улыбкой, — мы вели себя не очень примерно в сорок пятом году, как вы, наверно, слышали, но все это уже давно кончилось», и она уверена, что мистер Каргил достаточно либерален, чтобы не проявлять из-за этого неприязненных чувств или отчужденности. Пусть он не сомневается, что она далека от неодобрительного отношения к пресвитерианской службе; она, право же, часто хотела послушать ее там, где она могла бы пленить ее и просветить (любезная улыбка), то есть в сент-ронанской церкви, и надеется это сделать, как только мистер Моубрей получит заказанную им в Эдинбурге печь, которая должна просушить для нее церковные скамьи.

Все эти речи, сопровождавшиеся широкими улыбками и всяческими ужимками, и любезность, простиравшаяся до напоминаний о том, что священнику надо допить чашку чая, переслащенного, дабы скрыть недостаток крепости и аромата, — все это не требовало и не получало в ответ ничего, кроме любезных взглядов и утвердительных кивков.

— Ах, мистер Каргил, — продолжала неистощимая леди Пенелопа, — профессия ваша так много требует и от сердца человека и от его разумения, она так связана со всем, что есть доброго и милосердного в нашем существе, с нашими самыми лучшими и чистыми чувствами, мистер Каргил! Вы знаете слова Голдсмита:

Всегда готов он долг свой исполнять —
За всех молиться, чувствовать, рыдать.

Драйден тоже создал неподражаемый образ приходского священника, хотя время от времени мы узнаем, что есть и живой человек, вполне способный соревноваться с ним (тут еще одна многозначительная ужимочка и выразительная улыбка).

Душе он подчинил свои желанья,
Почти грехом в нем стало воздержанье,
Но все-таки к другим он не был строг,
Суровостью облечь себя не мог:
Лицо его светилось добротой
И искренностью ясной и святой.

Пока ее милость декламировала, блуждающий взор священника свидетельствовал о том, что мысли его где-то далеко: может быть, он обдумывал, как устроить перемирие между Саладином и Конрадом Монсерратским, а возможно, его занимали и какие-либо события текущего дня. Во всяком случае, леди Пенелопа принуждена была одернуть своего рассеянного слушателя, задав ему наводящий вопрос:

— Вы ведь хорошо знаете Драйдена, мистер Каргил?

— Не имел чести быть ему представленным, сударыня, — ответил Каргил, выведенный из задумчивости, но лишь наполовину уразумевший, что именно у него спросили.

— Как так, сэр? — изумленно воскликнула дама.

— Сударыня!.. Миледи!.. — растерянно забормотал мистер Каргил.

— Я спросила, нравится ли вам Драйден. Но вы, ученые, так рассеяны, — может быть, вам послышалось — Лейден.

— Преждевременно угасший светильник, сударыня, — сказал мистер Каргил. — Я хорошо его знал.

— Я тоже, — живо ответил небесно-голубой чулочек. — Он говорил на десяти языках. Какое унижение для меня, бедняжки: я ведь могу похвалиться только пятью! Но с того времени я кое-чему научилась. Вы должны помочь мне учиться дальше, мистер Каргил, — это было бы человеколюбиво с вашей стороны. Но, может быть, вы боитесь обучать особу женского пола?

То, что при этих словах вспомнилось мистеру Каргилу, пронзило сознание его такой же острой болью, как если бы в тело его вошла рапира. Невозможно не отметить здесь, что неугомонный болтун в обществе подобен торопливому прохожему в уличной толпе: помимо прочих доставляемых им неприятностей, он обязательно наступает кому-нибудь на мозоль и задевает чьи-либо чувства, не зная и не замечая этого.

— Кроме того, теперь, когда мы с вами так хорошо познакомились, вы непременно должны помочь мне в моей скромной благотворительности, мистер Каргил. Есть тут эта Энн Хегги… Я ей вчера кое-что послала, но говорят — мне бы не следовало упоминать об этом, но ведь никому не приятно, когда то немногое, что ты можешь дать, попадает в недостойные руки, — юворят, она не совсем порядочная особа, короче говоря — невенчанная мать, мистер Каргил, а мне совсем не годится потакать распутству.

— Я полагаю, сударыня, — серьезным тоном возразил священник, — что бедственное положение этой несчастной женщины вполне оправдывает щедрость вашей милости, даже если поведение ее неблаговидно.