Том 16. Сент-Ронанские воды

Убедившись, что Клара приходила сюда в момент, когда волнение и страх, дойдя до отчаяния, заставили ее бежать из отцовского дома, Моубрей бросил быстрый, полный ужаса взгляд с обрыва в глубь пропасти, где бурлил поток. Ему почудилось, чго в сумрачном его рокоте он слышит предсмертные стоны сестры, клочья белой пены показались ему обрывками ее одежды, но более обстоятельный осмотр подтвердил, что никаких следов несчастья здесь не обнаруживалось. Спускаясь вниз по тропе, уже по ту сторону беседки, он заметил в месте, где глинистая почва была влажной и вязкой, отпечаток ноги; малый размер его и форма ботинка убедили Моубрея, что это след той, кого он искал. Он устремился вперед со всей быстротой, которая все-таки позволяла бы ему внимательно выискивать подобные же следы. Ему казалось, что их попадается немало, хотя они уже не были так отчетливы — их размыл выпавший за ночь сильный дождь. Обстоятельство это, видимо, доказывало, что та, кто оставила эти следы, проходила здесь несколько часов назад. Под конец, оставив позади все многообразные извивы этой длинной и весьма романтической тропы, но так и не обнаружив ничего существенного, Моубрей очутился на берегу речки, именовавшейся Сент-Ронанским ручьем, в том месте, где пешеходы пересекают ее по Гремячему мосту, а верховые — через брод несколько ниже по течению. Тут беглянка могла либо продолжать свои блуждания в родном лесу по тропинке, которая, змеясь на протяжении мили, опять привела бы ее к Шоуз-каслу, либо свернуть на мостик и выйти на дрянную проезжую дорогу, по которой люди добирались до Старого городка. После минутного размышления Моубрей заключил, что наиболее вероятным было второе предположение. Он сел на лошадь, которую конюх привел сюда по его приказанию, и, велев слуге вернуться домой по пешеходной тропе, которую сам он уже не мог обследовать, поехал по направлению к броду. За ночь вода в речке сильно прибыла, и конюх решился заметить своему хозяину, что пытаться переезжать ее вброд сейчас довольно опасно. Но у Моубрея и разум и чувства находились в таком возбуждении, что он не мог внимать благоразумным советам. Как ни фыркала и ни пятилась назад лошадь, он дал ей шпоры и заставил войти в бурлящий поток, хотя вода, высоко поднявшись, перехлестывала через луку и заднюю часть седла. Лишь благодаря своей силе и сообразительности благородное животное сумело удержаться на линии брода. Если бы бурное течение одолело его и унесло к порогам пониже переправы, последствия могли бы оказаться роковыми. Однако Моубрей благополучно выбрался на противоположный берег, к величайшей радости восхищенного слуги, который, не сходя с места, следил за этим рискованным предприятием. После этого Моубрей быстро помчался к Старому городку, решив, если там он не получит никаких вестей о сестре, поднять настоящую тревогу и предпринять поиски повсюду, ибо в этом случае ее исчезновение из Шоуз-касла все равно было бы уже не скрыть. Мы же пока оставим его в состоянии неуверенности, дабы ознакомить читателя с теми вполне реальными бедами, которых он, несмотря на все свои дурные предчувствия и омраченную совесть, не мог предвидеть.

Глава XXXVIII КАТАСТРОФА

Кто этот белый призрак, что блуждает

Средь бурной ночи? Девы наших сел

В такое время выходить не станут,

Чтоб скорбь свою в рыданьях изливать.

Старинная пьеса

Горе, стыд, смятение, страх — все это сразу обрушилось на несчастную Клару Моубрей в миг, когда она рассталась с братом после бурного и грозившего ей новыми бедами объяснения, о котором нам уже пришлось поведать читателю. В течение ряда лет она жила под угрозой, что ее тайна обнаружится, мысль об этом беспрерывно угнетала ее, и вот то, чего она опасалась, наконец обрушилось на нее. Безудержное неистовство брата, дошедшее до того, что он стал угрожать ей смертью, в сочетании с прежним ее душевным смятением вызвало в ней такое острое чувство страха, которое, по-видимому, могло толкнуть ее только на одно действие — побег, подсказанный слепым инстинктом самосохранения, как самый легкий способ избавиться от смертельной опасности.