Том 16. В час высокой воды

Есть путь самолетом до поселка геологов. Но это не рейсы «Аэрофлота». На самолет можно сесть только с разрешения начальника геологической партии, а с ним мы в самом начале договорились о жестком «фильтре». Ситуацию эту три года назад подробно в Таштыпе обсудили мы также с секретарем райкома партии Кыжинаевым Афанасием Ивановичем и договорились: только с его разрешен™ самолет возьмет в поселок кого-либо, кроме геологов.

С момента публикации в нашей газете у Лыковых побывало считанное число людей: писатель Л. Черепанов, врач и художник из Красноярска, языковеды из Казани, лесные пожарные, сделавшие прирубок к избе. Те, кто тут побывал, не только не принесли какого-нибудь беспокойства «аборигенам», но во многом им помогли, оставили по себе хорошую память.

В последнем разговоре, позволявшем задать серьезный, главный вопрос, я спросил, что будет, если один из живущих в избе умрет.

Старик ответил, что он умирать собирается тут. Судьба же Агафьи волнует его серьезно. Он понимает: житье одной в тайге невозможно. Уход в «мир» тоже представляется ему немыслимым — «по нашей вере это не можно». Выход старику виделся в залучении сюда какого-либо единоверца, но жизнь показала: надежда эта несбыточна — нет желающих лезть в таежную нору.

После газетной публикации объявились на Алтае у Лыковых родственники-староверы. Один из них приезжал Агафью и старика навестить, звал к себе на житье. Этот вариант устройства Агафьи старик из вида не упускает. Дав мне адрес, он попросил написать родственнику: «Мудро о житье расспросите, не будет ли оно утеснительным для Агафьи».

На том и закончился разговор…

С возвращением из тайги Ерофея и Николая Николаевича теперь уже Агафья развернула свиток с «Боярыней Морозовой». Я опять давал объяснения, разглядывая детали картины через очки. Карп Осипович очками заинтересовался, попробовал сам посмотреть и с удивлением обнаружил, что видит «баско» (хорошо то есть).

«Так я пришлю вам очки!» Старик застеснялся: «Штука-то поди дорогая?»

Агафья на расспросы, что ей прислать из Москвы, замотала головой — все есть! Но тут же украдкой подала две черные пуговицы и клубок красных ниток — «такие бы надо…». «Зачем тебе красные нитки?» Вместо ответа Агафья достала из туеска искусно плетенный из черных и красных ниток узорчатый поясок. Оказалось, поясками Агафья одаривала поварих, привечавших ее в поселке…

Сердечные отношения с Лыковыми для меня родили проблему. При первом знакомстве украдкой я делал снимки, преступая нетерпимость старика и Агафьи к фотографическим «машинкам». Теперь при сложившихся отношениях направить на них фотокамеру означало бы разрушение доверия. И я искушению не поддавался — снимал лишь избенку, коз, тайгу, огород…

Попрощавшись с Лыковыми, мы решили навестить брошенную теперь верхнюю избу. Тропа до нее альпинистского мастерства не требовала, но была не из легких. На полянках возле тропы сушились сено и веники, припасенные козам. А выше то и дело попадались следы зверей.

Брошенное «поместье» встретило нас тишиной. Дверь в жилище была подперта. Пройдя, как в баню, в низкий дверной проем, мы оказались в уже знакомых по прежним приходам потемках. Кое-что из утвари тут еще оставалось. И все источало неистребимый «лыковский дух» — смесь запахов дыма, непроветренного жилья, кислого варева, сыромятной кожи и старой одежды…

Мы подперли, как было, дверь и прошлись по пустынному огороду, по уже зараставшим дорожкам. В тишине был слышен торопливый бег воды по камням. Минут десять перед уходом постояли мы у ручья.

По воде плыли желтые листья, птица оляпка жизнерадостно приплясывала на камнях. По следам и помету Ерофей определил: «поместье» уже навещают медведи и кабарга — тайга начала поглощать понемногу все, что было у нее отвоевано неустанным трудом, случайной жизнью, теплившейся тут сорок лет.

_{Фото из архива В. Пескова. 2 октября 1985 г.}

Полярный странник

(Окно в природу)

В поисках гнезд гаги мы шли по острову в Белом море. Все живое уступало дорогу или затаивалось, и только одна птица вела себя вызывающе смело, даже задиристо. Провожая нас над тропой, она взмывала вверх и с криком пикировала, чуть-чуть не касаясь кепки на моей голове. Это была полярная крачка, небольшая сизо-серая птица с красным клювом, красными лапками и черным чепчиком.

Все полярные крачки смело защищают свою территорию. Когда их много, даже белый медведь приходит в смущенье и убирается восвояси, провожаемый атакующей братией. Спокойные, тихие утки гаги селятся рядом с крачками, под их прикрытием выводят птенцов.

Крачки — птицы нередкие. Селятся повсюду, от Балтийского побережья до самой Чукотки. Быстро в относительно теплое время выводят птенцов. В конце июля — начале августа они уже покидают наш север. Куда же они направляются? К берегам Антарктиды!