Том 17. Джимми Питт и другие

Чартерис был в несколько взвинченном состоянии. Репетиции сделали из него пессимиста, и теперь, когда настал миг премьеры, нервы режиссера совершенно никуда не годились, тем более что вступительный диалог должен был начаться через две минуты, а человек, любезно согласившийся суфлировать, необъяснимым образом пропал.

— Спенни, — сказал Чартерис, — куда это ты собрался?

— Что? Что значит — собрался? Я просто хотел пойти наверх.

— Ничего подобного. Ты сейчас пойдешь и будешь суфлером. Этот дьявол Блейк куда-то скрылся. Я ему шею сверну! Идем-идем.

Спенни, слабо упираясь, последовал за ним. На середине пьески вернулся официальный суфлер. Он сказал, что вышел на террасу покурить, а у него испортились часы. Оставив его обсуждать этот вопрос с Чартерисом, Спенни тихонечко удрал.

Однако за это время воодушевляющее действие «Мумма» успело сойти на нет. Британскому льву срочно требовался новый стимул. За ним он и отправился к себе в комнату. Когда он снова вышел оттуда, то чувствовал себя вполне готовым к предстоящему подвигу. Мелькнула у него мимолетная мысль — не будет ли уместно для начала спуститься к гостям и дернуть сэра Томаса за нос; но он отринул соблазн. Сперва дело, потом уж удовольствие.

Упругим, хотя и не совсем твердым шагом лорд Дривер поднялся этажом выше и, одолев коридор, приблизился к комнате сэра Томаса. Включив свет, он подошел к туалетному столику. Ящик был заперт, но Спенни в своем нынешнем настроении, как сама любовь, смеялся над замками и засовами. Он схватился за ручку и рванул, откинувшись назад всем телом. Ящик выскочил с грохотом, подобным звуку пистолетного выстрела.

— Вот так! — сказал его лордство, сурово качая головой.

В ящике лежали те самые четыре банкноты. Их вид разом напомнил лорду Дриверу все перенесенные обиды. Он отучит сэра Томаса обращаться с ним, как с младенцем! Он ему покажет!

Свирепо сдвинув брови, он вынул из ящика деньги и тут вдруг услышал у себя за спиной удивленное восклицание.

Лорд Дривер обернулся и увидел Молли. Она все еще была в том же платье, что и за обедом, глаза у нее стали круглыми от изумления. Минуту назад она шла к себе в комнату, чтобы переодеться для спектакля, и была уже в самом конце коридора, когда заметила издали, как его лордство с покрасневшим лицом и движениями ретивого скакуна выбежал из своей спальни в твидовом костюме дикой расцветки и прогарцевал к лестнице. После предобеденной встречи с сэром Томасом Молли все искала случая поговорить со Спенни наедине. Она заметила его подавленное настроение за обедом, и ее доброе сердечко страшно тревожила мысль, что он так расстроен по ее вине. Она видела, что дядя отчего-то рассердился на Спенни из-за ее слов о письме. Ей хотелось сказать ему, как она сожалеет.

Поэтому она пошла за ним. Его лордство все тою же походкой боевого коня взлетел по лестнице и скрылся из виду, пока Молли была еще только на середине пролета. Поднявшись наверх, она как раз успела увидеть, как он сворачивает в гардеробную сэра Томаса. Молли не могла понять, что ему там понадобилось. Она знала, что сэр Томас сейчас внизу, а значит, Спенни пришел сюда не для того, чтобы поговорить с дядюшкой.

Запыхавшись, но не сдаваясь, Молли последовала по его стопам и остановилась на пороге в тот самый миг, когда хлопнул пистолетный выстрел сломанного замка.

Молли растерянно смотрела на Спенни. Он держал в руке ящичек от туалетного столика, совершенно непонятно — зачем.

— Лорд Дривер! — воскликнула она.

Мрачная решимость на лице его лордства сменилась кривоватой, но приветливой улыбкой.

— Хорошо! — провозгласил он, быть может, немного неразборчиво. — Хорошо! Я рад, что вы пришли. Мы с вами друзья. Вы сами сказали… перед обедом… на лестнице. Очень рад, что вы пришли. Не хотите ли присесть?

Он гостеприимно махнул ящичком, приглашая Молли устраиваться в гардеробной, как дома. От этого движения одна банкнота выпорхнула из ящичка и упала, трепеща, у ног Молли.

Она наклонилась и подняла бумажку. Разглядев купюру, Молли растерялась окончательно.

— Но… но…

Его лордство одарил ее неописуемо доброжелательной улыбкой.

— Присядьте, — уговаривал он. — Мы же друзья. С вами я не ссорился. Вы настоящий друг. Дядя Томас — другое дело.

— Лорд Дривер, но что вы делаете? Я слышала шум…

— Открывал ящик, — дружески пояснил его лордство.

— Но… — Молли снова посмотрела на бумажку в своей руке. — Но это — пятифунтовая банкнота.

— Пятифунтовая банкнота, — согласился его лордство. — Совершенно точно. Их тут еще три.

Она все еще не понимала.

— Вы что же… воруете их?

Его лордство выпрямился во весь рост.

— Нет! — сказал он. — Нет, не ворую, что вы!

— А тогда…

— Такое дело. Перед обедом. Старикан меня обласкал. Не знал, как порадовать. Попросил у него двадцатку, и он дал. Все отлично. Потом — встретил вас на лестнице. Вы выпустили кота из мешка.

— Но почему? Неужели…

Его лордство с достоинством помахал ящичком.

— Вас не виню, — объявил он великодушно. — Не ваша вина: несчастный случай. Вы не знали. О письме.