Том 17. Убийца среди нас

— Конечно передам, мистер Холман, но это ему не понравится.

— Моему старому приятелю Сэму? — удивился я. — Но почему?

— Потому что вы сами ему больше не нравитесь, — объяснила Генриетта. — Я бы повторила, как он обозвал вас вчера вечером перед сном, но не привыкла так сквернословить.

— Это из-за того, что я вздул Фореста?

— Едва ли. — Она вытянула ноги, потом опять скрестила их, приоткрыв на мгновение соблазнительный треугольник светлых волос. — Едва ли Сэма беспокоит, что вы обработали Фореста. Ведь это не помешает ему сниматься в новом фильме. Думаю, причина кроется в чем-то другом.

— В чем же? — с надеждой спросил я.

— Откуда мне знать? — Она кокетливо пожала плечиками. — Сэм ни о чем мне не рассказывает, а просто велит сделать что-то.

— Ну, мне пора. До свидания, Генриетта.

— До свидания, мистер Холман. — Ее глаза зазывно блеснули. — Я расскажу Харриет о нашей встрече, и мы с удовольствием посплетничаем об интимных вещах. Харриет любит такие подробности.

Я пошел к машине и сел за руль, размышляя, почему все куда-то запропастились. Кто же солгал: перезрелая блондинка, утверждавшая, что Фореста вчера осматривал доктор, или Генриетта, заявившая, что никакого врача не вызывали? А может, сам Форест что-то наплел той блондинке? Впрочем, какое это имеет значение? Время было обеденное, и я решил воспользоваться домовитостью той, что обитала в Беверли-Хиллз. Мариан уже наверняка пополнила запасы продовольствия. Какой остолоп отправится в ресторан, если дома его ждет уют и полная чаша?

В половине второго я вошел в гостиную и крикнул:

— Я вернулся!

Ответом мне была странная тишина, и я почувствовал себя неудачником из комедийного телесериала. Должно быть, Мариан все еще покупает продукты. Чего же ради волноваться? Я налил себе кампари и разбавил его содовой. Этот коктейль можно потягивать долго, не терзаясь к тому же угрызениями совести оттого, что прикладываешься к спиртному среди дня.

Вскоре зловещая тишина начала действовать мне на нервы. Может, Мариан все-таки дома: принимает душ или спит? Решив проверить это, я допил коктейль. На кухне — никого, да и в дворовом бассейне не плавала полногрудая брюнетка. В душе ее тоже не оказалось. У меня еще теплилась надежда, что Мариан в спальне. Дверь туда была полуоткрыта. Я быстро обвел взглядом эту комнату, тайно мечтая застать Мариан не вполне одетой.

Я сразу увидел, что она там. Мариан раскинулась на кровати — голая, с широко раздвинутыми ногами. Одеяло и простыни были залиты кровью. Едва я успел добежать до туалета, как меня вывернуло. Однако я заставил себя вернуться в спальню и внимательно осмотреть Мариан.

В ее широко раскрытых глазах застыл предсмертный ужас. Горло было рассечено от уха и до уха. Прекрасное тело Мариан исцарапали и порезали. Уверен, убийца насиловал и пытал ее.

Я пошел в гостиную, налил себе полный стакан неразбавленного бренди и осушил его в три больших глотка. Через пару минут опьянение как обухом хватило меня, но горло все так же болезненно сжималось. Кому было известно, что Мариан у меня? Только Карлу, ведь это он доставил ее сюда, бросив на крыльце. Однако мог сообщить об этом кому-то еще. Я закурил сигарету и прислушался к пульсирующим ударам в голове. Кто поверит, что убил ее не я? Во всяком случае, не фараоны. Они всегда считают очевидное самым правильным ответом. Если я правильно оценивал ситуацию, полицейские уже направлялись ко мне. Вполне вероятно, убийца сделал им анонимный звонок: «Знаете, дело такого рода. Мне не хотелось бы впутываться в это, но…» — и сразу ближайшую патрульную машину отправят проверить полученную информацию.

Учитывая это, я быстро вышел из дому и едва удержался, чтобы не побежать, когда за мной захлопнулась дверь.

Глава 11

В безлюдном фойе была такая же стерильная обстановка. Светловолосая медсестра сидела в такой же белоснежной и накрахмаленной униформе, а ее лицо выражало все ту же скуку. Но ее голубые глаза выразили настороженность, едва она увидела меня.

— Ничего не получится, мистер Холман, — спокойно сказала она. — Доктор Меррилл дал мне строгое указание не пускать вас к нему… никогда. Он распорядился также, чтобы я вызвала мужчин из медобслуги, и они выставят вас отсюда.

Я неторопливо вынул из кобуры пистолет 38-го калибра, спустил предохранитель и направил дуло ей в лицо:

— Если бы у меня было больше времени, я потолковал бы с вами. Но я очень спешу. Поэтому мы сейчас же пойдем к доктору Мерриллу.

Ее лицо вытянулось, когда она заглянула в дуло пистолета, и медсестра поднялась.

— Идите вперед, — сказал я. — Когда мы подойдем к его кабинету, постучите и откройте дверь, независимо от того, что он скажет. Понятно?

— Да, — прошептала она.

— И никаких оплошностей. Вам еще рано умирать, не забывайте об этом.

Она направилась по коридору, так странно переставляя ноги, словно шла на ходулях, постучала в дверь кабинета и, не дожидаясь ответа, вошла. Стоявший у окна Меррилл обернулся, и лицо его выразило удивление.