Том 17. Убийца среди нас

— Шестьдесят тысяч! — выкрикнул Чарли, словно на аукционе. — Семьдесят! Вы только представьте, что можно сделать на эти деньги! — Он прикусил тыльную часть собственной ладони. — Ну, хорошо! Мое последнее слово — сто тысяч! — Его глаза хитровато блеснули, и он заговорщицки подмигнул: — Отличная сделка, Рик! Сто тысяч, и можете даже немножко порезать Алекса, он промолчит, я уверен!

— Заткнись, Чарли, или я тебя самого порежу!

— Ну, что еще нужно? — Ему не верилось, что кто-то может отказаться от столь щедрого предложения. — Режьте его и получайте свою сотню тысяч! — Он судорожно отталкивал Кирша, который продолжал обнимать его ноги:

— А как же Лайонел? Разве он меньше виновен?..

Я ударил его стволом пистолета по голове, он пошатнулся, рухнул на пол и, повернувшись к шоферу, потерял сознание.

Лайонел распрямился, посмотрел с презрением на Чарли и тихо сказал:

— Я бы плюнул ему в морду, но этого явно мало.

Вечером следующего дня лейтенант полиции решил — неохотно, судя по выражению его лица, — что арестовывать меня не за что и я могу покинуть Нью-Блейден, когда хочу. Чарли и Алекс Кирш изо всех сил старались выгородить себя, пытаясь переложить большую часть вины на Лайонела. С отвращением убедившись в их бесчестности, Лайонел согласился стать свидетелем обвинения. Это еще больше облегчило мое положение. Я вернулся в отель около 6.30 и решил выпить, прежде чем укладывать вещи. У бара в одиночестве сидел всеми забытый толстый, заметно постаревший херувим; я сел на стул рядом с ним и предложил ему подкрепиться за мой счет.

— Благодарю вас за любезность, мистер Холман, — грустно сказал Джо Фрайберг. — Но я так многим и по-крупному задолжал, что мне не хочется добавлять ваше имя в сей печальный список всего за одну порцию выпивки.

— Ну, как пьеса? — спросил я.

— Капут! — Его многочисленные подбородки нервно затрепетали. — Как арабские кочевники, мы уже сложили свои палатки и только прикидываем, что бы еще прихватить с собой, не очень тяжелое… Когда-нибудь я, может быть, попытаюсь восстановить постановку, все-таки пьеса очень хороша, но потерять сначала Максин Барр, а потом еще и несчастную Дюан! Вряд ли кто выдержит такое подлое стечение обстоятельств!

— Очень жаль, — посочувствовал я.

— Как говорят военные, такого не пожелаешь даже штатскому! — Он комично пожал плечами. — А вы возвращаетесь на Западное побережье?

— Да, — кивнул я. — Вечерним поездом в Нью-Йорк, а оттуда самолетом, девятичасовым рейсом.

— Газеты полны описаниями убийств, — заметил он недоумевающе, — а ваше имя нигде даже не упомянуто.

— Моя главная забота, Джо, чтобы имена моих клиентов не получили ненужной рекламы. Как бы все выглядело, если бы в газетах упоминалось мое имя, да еще в связи с Максин?

— Понятно! — Он допил свой бокал. — Мне лучше убраться отсюда, пока я не налетел на кого-нибудь из кредиторов. Думаю, мы еще не раз встретимся, Рик?

— Надеюсь. — Я пожал ему руку. — И спасибо за помощь. Вы здорово мне подсобили в последние два дня, я вам крайне признателен.

— Не стоит благодарности, так и было запланировано! — Он усмехнулся, увидев мое недоумение. — Лестер Найт замолвил за вас словечко — ведь постановка принадлежала ему на шестьдесят процентов.

— Не может быть! Ну и ловкач этот Лестер! — удивился я.

— Еще бы, — согласился Фрайберг. — Потеряв на постановке, он свое наверстает в кино. Мы наверняка увидимся, Рик. Я буду на Западном побережье на следующей неделе.

— Договорились.

Последовал приятный неторопливый обед с высокой элегантной блондинкой. Ей пришлось наложить приличный слой косметики, пожаловалась она, чтобы скрыть синяк на подбородке. Ехать на вокзал было еще рано, поэтому мы нашли укромный уголок, чтобы скоротать время за бокалом вина.

— Вы как в воду глядели, Рик, когда сказали: чтобы быть добрым, надо проявить жестокость. — В словах Сони слышалась горечь. — Искренне хочу поблагодарить вас за то, что вы раскрыли мне глаза на дядю Ирвинга. Такие уроки учат уму-разуму наивных созданий вроде меня.

— Я всегда рад помочь знакомым красавицам, дорогая, — скромно принял я комплимент.

— Рик, вам обязательно уезжать сегодня? — Она рассеянно смотрела на свой бокал, поигрывая пачкой сигарет, лежащей на столе перед ней. — Ведь вы бы могли уехать и завтра утром?

— Вовсе не обязательно, — живо откликнулся я. — Просто мне пора возвращаться в свою контору, дела ждут!

Она отпила из бокала и внезапно рассмеялась:

— Я вспомнила что-то ужасно смешное.

— Расскажите, я тоже не прочь посмеяться.

— Помните, прошлой ночью я набралась смелости и сделала вам аморальное предложение? Я все выложила откровенно, чтобы вы не подумали, будто вам придется спать на коврике.

— Как же, прекрасно помню.

— А потом, когда мы направились к дому, я вдруг оробела…

— На мой взгляд, вы выглядели очень мило, — заметил я.

— И только сейчас я поняла, как глупо и наивно вела себя. Ведь вы сразу догадались, что Чарли не будет дожидаться вечеринки, назначенной на следующий день, и только поэтому пошли со мной?

— Что-то в этом роде, — согласился я.