Том 17

Но grand defi [главным вызовом. Ред.], брошенным провинцией в ответ на «лживые наветы» Тьера на нее, явились муниципальные выборы от 30 апреля, проведенные при его правительстве и на основе закона. выработанного его Собранием. Из 700000 (в круглых цифрах) муниципальных советников, выбранных в 35000 общинах, которые еще оставались у изувеченной Франции, легитимисты, орлеанисты и бонапартисты не смогли вместе провести даже 8000 своих приверженцев! Дополнительные выборы были еще более враждебны! Это ясно показало, в какой мере Национальное собрание, выбранное внезапно и под лживым предлогом, представляет Францию, провинциальную Францию, Францию без Парижа!

Но проект созыва в Бордо собрания муниципальных делегатов от крупных провинциальных городов, осуществить который Тьер воспретил на основании своего собственного закона от 1834 г. и бонапартовского закона от 1855 г.[459], вынудил его признать, что «его провинция» — такая же ложь, как и «его» Париж. Он обвиняет провинцию в том, что она походит на «вероломный» Париж своим горячим желанием «заложить основы коммунизма и мятежа». Еще раз ему был дан ответ в последних резолюциях муниципальных советов Нанта, Вьенна, Шамбери, Лиму, Каркассонна, Анже, Карпантра, Монпелье, Прива, Гренобля и др., которые настойчиво предлагали заключить мир с Парижем, настаивая на «безоговорочном признании республики и признании коммунальных прав; все это», как заявляет муниципальный совет Вьенна, «выбранные 8 февраля лица обещали в своих циркулярных посланиях, когда они были еще кандидатами. Чтобы прекратить внешнюю войну, оно» (Национальное собрание) «уступило две провинции и обещало Пруссии 5 миллиардов. Что только оно не должно сделать, чтобы положить конец гражданской войне?»

(Как раз наоборот: две провинции не являются «частной» собственностью этих лиц, что же касается обещанных 5 миллиардов, то ведь все дело в том, что они должны быть уплачены французским народом, а не ими.)

Поэтому, хотя Париж и может с полным основанием жаловаться на провинцию за то, что она ограничивается мирными демонстрациями, не оказывая ему помощи в его борьбе против всех сил правительства... все же провинция самым недвусмысленным образом опровергла ложь Тьера и Собрания, будто они являются ее представителями, она заявила, что их провинция это ложь, подобно тому, как и все их существование — пустое притворство и обман.

* * *

Генеральный Совет гордится той выдающейся ролью, которую парижские секции Интернационала сыграли в славной парижской революции. Дело не в том, как воображают глупцы, будто парижская или какие-либо другие секции Интернационала получали mot d'ordre [приказы. Ред.] из центра. Но так как лучшая часть рабочего класса во всех цивилизованных странах принадлежит к Интернационалу и проникнута его идеями, то повсюду в движениях рабочего класса она несомненно должна идти во главе.

* * *

Париж [С этого места начинается текст, который содержится на трех отдельных страницах рукописи, не имеющих пагинации; ко второму абзацу сделана приписка: «стр. 9». Ред.] был на страже с самого дня капитуляции, по которой правительство из пленников Бисмарка выдало ему Францию, но получило взамен разрешение сохранить личную охрану с очевидной целью усмирения Парижа. Национальная гвардия реорганизовалась и поручила верховное командование Центральному комитету, избранному всеми ротами, батальонами и батареями столицы, за исключением кое-каких остатков старых бонапартистских формирований. Накануне вступления пруссаков в Париж Центральный комитет принял меры к перевозке на Монмартр, в Бельвиль и Ла-Виллет пушек и митральез, изменнически оставленных capitulards именно в тех кварталах, в которые собирались вступить пруссаки.

* * *