Том 17

Мак-Магону при таких обстоятельствах оставалось лишь одно из двух: либо капитуляция, либо стремительное продвижение через бельгийскую территорию. Разбитая армия, запертая в Седане и вокруг него, то есть в лучшем случае на участке не большем, чем требуется для расположения лагерем, не сможет удержаться; и даже если бы она была в состоянии обеспечить за собой коммуникации с Мезьером, который находится приблизительно в 10 милях к западу, то она все же была бы окружена на очень ограниченной полосе территории и неспособна устоять. Таким образом, Мак-Магон, который не в состоянии пробиться через расположение противника, должен либо перейти на бельгийскую территорию, либо сдаться. Случилось так, что Мак-Магон, обессиленный от ран, был избавлен от мучительного решения. Сделать заявление о сдаче французской армии выпало на долю генерала де Вимпфена. Сведения о решительном отпоре, оказанном Базену при его попытках вырваться из Меца, если эти сведения достигли Мак-Магона, по всей вероятности, должны были ускорить этот заключительный акт. Немцы предвидели намерение Базена и были готовы дать ему отпор во всех пунктах. Не только Штейнмец, но и принц Фридрих-Карл (это видно из упоминания о 1-м и 9-м корпусах) был настороже, а тщательно подготовленная сеть окопов еще более усилила барьер, окружающий Мец.

Напечатано в «The Pall Mall Gazettes № 1734, 3 сентября 1870 г.

ЗАМЕТКИ О ВОЙНЕ. — XVI

Капитуляция Седана решает судьбу последней полевой французской армии. Она решает в то же время судьбу Меца и армии Базена; об освобождении этой армии теперь не может быть и речи; ей также придется капитулировать, быть может, на этой неделе, и, почти наверное, не позже следующей.

Остается еще огромный укрепленный лагерь — Париж, последняя надежда Франции. Укрепления Парижа образуют самый большой комплекс фортификационных сооружений из всех когда-либо построенных, но они еще ни разу не подвергались испытанию, и поэтому мнения об их достоинствах не только расходятся, но даже совершенно противоречат друг другу. Рассмотрев относящиеся к этому действительные факты, мы будем иметь прочную основу для своих выводов.

Монталамбер, французский кавалерийский офицер, но в то же время военный инженер выдающегося и, возможно, не имеющего себе равного дарования, первым предложил и разработал во второй половине XVIII столетия план окружения крепостей отдельными фортами на таком расстоянии, чтобы защитить саму крепость от бомбардировки. До него внешние укрепления — цитадели, люнеты и т. д. — были в большей или меньшей степени связаны с крепостной оградой или валом крепости и вряд ли когда-нибудь находились дальше от них, чем подошва гласиса. Он предложил создать достаточно большие и сильные форты, способные самостоятельно выдерживать осаду и удаленные от крепостных валов города на 600— 1200 ярдов и даже более. Во Франции к этой новой теории в течение многих лет относились презрительно, между тем как в Германии, где после 1815 г. нужно было укрепить линию Рейна, она нашла ревностных последователей. Кёльн, Кобленц, Майнц и позже Ульм, Раш-татт и Гермерсгейм были окружены отдельными фортами. При этом предложения Монта-ламбера были несколько

изменены Астером и другими, и, таким образом, возникла новая система фортификации, известная под названием немецкой школы. Постепенно и французы начали сознавать выгоды устройства отдельных фортов, и во время сооружения укреплений Парижа сразу стало ясно, что бесполезно окружать город огромным поясом крепостных валов, если не прикрыть его отдельными фортами, в противном случае брешь, проделанная в одном месте крепостного вала, повлечет за собой падение всей крепости.

В современных войнах неоднократно было доказано важное значение подобных укрепленных лагерей, образованных поясом отдельных фортов, с главной крепостью в качестве их ядра. Мантуя по своему расположению была укрепленным лагерем, таким же лагерем в 1807 г. в большей или меньшей степени был Данциг, и это были единственные крепости, которые задержали Наполеона I. В 1813 г. Данциг снова смог оказать продолжительное сопротивление благодаря своим отдельным фортам — преимущественно полевым укреплениям[51]. Вся кампания Радецкого в 1849 г. в Ломбардии зависела от укрепленного лагеря Вероны, который сам был ядром знаменитого четырехугольника крепостей[52]. Точно так же в Крымской войне все зависело от судьбы укрепленного лагеря Севастополя, который держался так долго только потому, что союзники не были в состоянии обложить его со всех сторон и воспрепятствовать доставке припасов и подкреплений осажденным[53].

Севастополь является для нас наиболее подходящим примером, так как размеры его укрепленной площади были больше, чем во всех предыдущих случаях. Но Париж значительно больше даже Севастополя. Линия окружающих его фортов имеет протяжение около 24 миль. Возрастает ли пропорционально сила крепости?