Том 17

Во всяком случае, совершенно ясно, что если бы у французов был жив подлинный национальный энтузиазм, то можно было бы еще всего добиться. В то время как все вторгшиеся силы противника, кроме 60000 солдат и кавалерии, которая может производить только набеги, но не в состоянии покорить неприятеля, прикованы к захваченной территории, на оставшихся пяти шестых территории Франции можно было бы сформировать достаточное количество вооруженных отрядов для того, чтобы тревожить немцев повсюду, прерывать их коммуникации, разрушать мосты и железные дороги, уничтожать продовольствие и боевые припасы у них в тылу и тем самым заставить их выделить из обеих больших армий такое количество войск, что Базен мог бы найти способ прорваться из Меца, а обложение Парижа стало бы призрачным. Уже сейчас движение этих вооруженных отрядов является для немцев источником серьезного беспокойства, хотя пока оно опасности не представляет, и это беспокойство будет расти по мере того, как продовольствие и другие запасы на территории вокруг Парижа будут истощаться и немцам придется прибегать к реквизициям в более отдаленных районах. Новая немецкая армия, формирующаяся в настоящее время в Эльзасе, вскоре, вероятно, была бы отозвана из какой бы то ни было экспедиции в южном направлении в связи с необходимостью для немцев обеспечить свои коммуникаций и покорить большую территорию вокруг Парижа. Но какова была бы судьба немцев, если бы французский народ оказался охваченным таким же фанатическим национальным воодушевлением, как испанцы в 1808 г.[75], если бы каждый город и почти каждое селение были превращены в крепость, каждый крестьянин и горожанин — в бойца? Даже 200000 солдат четвертых батальонов не хватило бы для покорения такого народа. Но теперь такое фанатическое национальное воодушевление не в обычаях цивилизованных наций. Его можно встретить среди мексиканцев и турок; в Западной Европе, поглощенной денежной наживой, его источники иссякли, а двадцать лет, в течение которых над Францией тяготел кошмар Второй империи, отнюдь не закалили ее национальный характер. В итоге мы слышим много разговоров, но видим мало дела; мы видим много показного и почти полное пренебрежение к организации; очень мало действительного сопротивления и очень много покорности врагу; очень мало настоящих солдат и огромное количество франтиреров.

Напечатано в «The Pall Mall Gazette» № 1766, 11 октября 1870 г.

ЗАМЕТКИ О ВОЙНЕ. — XXIII

Офицеры прусского штаба в Берлине, по-видимому, начинают терять терпение. Через берлинских корреспондентов «Times» и «Daily News»[76] они сообщают нам, что под Парижем уже в течение нескольких дней подготовлены осадные средства и что вскоре начнется осада. У нас есть сомнения относительно этой готовности. Во-первых, нам известно, что несколько туннелей на единственной пригодной для использования железнодорожной линии были взорваны вблизи Ла-Ферте-су-Жуар отступавшими французами и что они до сих пор еще не восстановлены; во-вторых, нам также известно, что средства для правильной и эффективной осады такой громадной крепости, как Париж, настолько огромны, что требуется длительное время, чтобы сосредоточить их, даже если железнодорожный путь оставался бы все время открытым; и, в-третьих, хотя после этого сообщения из Берлина прошло уже пять или шесть дней, однако мы еще не слышали о том, что заложена первая параллель. Поэтому мы должны сделать заключение, что под готовностью начать осаду, или правильную атаку, следует понимать готовность начать не систематическую атаку, то есть бомбардировку.