Том 18

Высказывания и поведение ближайших сотрудников Сталина в последующий период показали, что он был прав, под горячую руку обзывая их «слепыми котятами». Прав в отношении всех своих соратников, даже проницательного В. М. Молотова, который четко сознавал судьбоносное значение для социализма такой задачи, как преодоление классовых различий, связывая его зрелость со становлением бесклассовой социальной структуры, но, как и коллеги, туманно представлял ведущие к этому экономические процессы. Естественно, речь здесь не о тех молодых кадрах, которые были подобраны самим Сталиным и которым не дали «дозреть» в верхнем эшелоне руководства, убрав их после его кончины (Ю. А. Жданов, Д. И. Чесноков, Д. Т. Шепилов…), но картина его «одиночества» от этого не становится менее трагичной. Он ушел из жизни, не понятый и не поддержанный однопартийцами-современниками, в зените беспримерной победной славы и всего за три года до беспримерного оклеветания и поношения. Прав оказался Ш. де Голль, высоко отозвавшись о личных качествах Сталина, но выразив мнение, что «сталинское государство без достойных Сталина преемников обречено» (Россия и мир. Информационный экспресс-бюллетень для депутатов Государственной думы. 2000. Вып. 2. С. 42). Еще несколько раньше академик В. И. Вернадский резко выделил одного Сталина из числа власть имущих. А если мы вспомним, что этот геолог создал концепцию ноосферы — сферы научной мысли, венчающей совокупное развитие земных литосферы, гидросферы, атмосферы, биосферы и социосферы, и считал ее полностью созвучной с основной идеей, проникающей научный социализм, что он видел в утверждении Советской власти «начало перехода к государственному строю сознательного воплощения ноосферы» (Философские мысли натуралиста. М., 1988. С. 94, 501–502), то это выделение приобретает значимость высочайшей оценки. «Наше дело правое, — писал Вернадский Сталину в 1943 году, — и сейчас стихийно совпадает с наступлением ноосферы — основы исторического процесса, когда ум человека становится огромной геологической, планетарной силой» (Цит. по: Бояринцев В. И. Русские и нерусские ученые: мифы и реальность. М., 2005. С. 250). Сталин, как и Ленин, во всей его многогранности дорастал до ноосферного уровня; однако после него этот рост был приостановлен. Человечество в лице ведомой ими партии, советского рабочего класса, народа совершило прорыв-переход в ноосферу, но закрепить его и расширить мог своим натиском только мощный кадровый «второй эшелон», подготовить который Сталин и не сумел и не успел. При колоссальном размахе во второй половине XX века научно-технической революции, качественно сказавшейся особенно заметно в развитии и совершенствовании массовых информационных технологий, то есть инструментария мыслящего мозга, — будто в насмешку над ним, — произошел пугающий интеллектуальный социально-нравственный спад. Задачу полноценного выхода в ноосферу не ведающая жалости ирония истории сдвинула на два-три поколения вперед.

Дарование Сталина-геополитика ярко проявилось в определении, укреплении и возвышении той социальной и национальной массовой силы, которая действовала таким образом, «что центр революционного движения переместился из Западной Европы в Россию. Революционеры всех стран с надеждой смотрят на СССР как на очаг освободительной борьбы трудящихся всего мира, признавая в нем единственное свое отечество, — писал Сталин Д. Бедному в декабре 1930 года. — Революционные рабочие всех стран единодушно рукоплещут советскому рабочему классу и, прежде всего, русскому рабочему классу, авангарду советских рабочих как признанному своему вождю, проводящему самую революционную и самую активную политику, какую когда-либо мечтали проводить пролетарии других стран… Все это вселяет (не может не вселять!) в сердца русских рабочих чувство революционной национальной гордости, способное двигать горами, способное творить чудеса» (С. 33). Сталин резко обрушился на приписывание русским, их рабочему классу в том числе, в качестве национальной черты «лени» и привычки «сидеть на печке», попытки выдавать подобные суждения за «большевистскую критику» и категорически заявил, что это «клевета на наш народ, развенчание СССР, развенчание пролетариата СССР, развенчание русского пролетариата» (С. 34).