Том 18. Гимназическое. Стихотворения. Коллективное

Он умел хранить „чужие“ секреты…» ( ПССП, т. I, стр. 518).

Кроме «козочек», Чехов оставил еще один веселый след на рукописи: в третьем абзаце вместо Карл XII у него значится: Карл XIII III.

Е. М. ШАВРОВА. «СОФКА»

В отредактированном Чеховым виде — «Новое время», 1889, № 4846, 26 августа. Полностью авторская рукопись с правкой Чехова впервые — ЛН, т. 68, стр. 838–844. Печатается по рукописи ( ЦГАЛИ).

Елена Михайловна Шаврова (1874–1937) познакомилась с Чеховым в Ялте 17 июля 1889 г. ( Летопись, стр. 236). На следующий день она принесла ему рассказ, написанный этим же летом «в один присест» «в один из томительных жарких дней в Малороссии» (Е. М. Шаврова-Юст. Об Антоне Павловиче Чехове. — В кн.: Литературный музей А. П. Чехова. Сб. статей и материалов. Вып. 3. Ростовское кн. изд-во, 1963, стр. 272). Чехов вскоре прочёл рассказ и, по воспоминаниям автора, высоко оценил его: «Свежо, интересно и талантливо написано. Надо продолжать!.. Здесь мне много приносят рассказов для прочтения, но ваш самый лучший, хотя Вы барышня и жизни совсем не знаете… Но у Вас есть большая наблюдательность, много искренности. Вы правдивы, а это не часто встречается. Потом, Вы хорошо и верно чувствуете природу и умеете передать это чувство так, что читатель Ваш начинает видеть и даже чувствовать то же, что видите и чувствуете Вы сами. Повторяю, рассказ хорош и вполне годен для печати, и если Вы желаете, мы напечатаем его <…> Кое-что я почиркал карандашом <…> Да немного изменил конец. Но все это больше мелочи. Конечно, у Вас еще очень мало техники, но сие не удивительно, так как это Ваш первый рассказ. Не правда ли? Есть шероховатости: глаголы, времена и наклонения не везде правильны. Но все это неважно и поправимо… Главное, что рассказ сам по себе хорош и правдиво написан» (там же, стр. 271).

Рассказ был близок Чехову вниманием к неясным, смутным чувствам героини, находящейся на пороге отрочества и юности (ср. недалеко отстоящие по времени рассказы «Володя» и «После театра»). Влияние Чехова вообще ощутимо в «Софке». И это неудивительно: как вспоминала Шаврова, в то время она «знала наизусть каждое слово, каждую фразу в его рассказах» (Е. М. Шаврова-Юст. В стране минувшего. Воспоминания и встречи за 40 лет. — ЦГАЛИ, ф. 560, оп. 1, ед. хр. 1, л. 103). Реминисценции из Чехова у Шавровой находил также читавший многие рассказы в рукописи М. П. Чехов. Цитируя фразу («А она славная») из одного ее рассказа этого времени, он писал: «Как Вы думаете, откуда Вы сцапали эту фразу? Она не Ваша, хотя и очень у места. Что делать? Вычеркивайте ее поскорее, а то упрекнут Вас в подражании „Тине“ и как еще упрекнут!» ( ЦГАЛИ, ф. 560, оп. 1, ед. хр. 12).

Очевидно, Чехов вполне одобрил композицию рассказа — вопреки своему в это время обыкновению, он не менял порядка эпизодов, не сокращал начало или конец и т. п. Как писал Чехов позже, именно «архитектурой» очаровала его начинающая писательница (Письма, т. 4, стр. 273).

Еще два-три года назад он десятками писал небольшие рассказы-сценки, действие которых развертывается на глазах читателя. Изображение событий через восприятия главной героини — также актуальная тогда для него проблема: можно насчитать в эти годы немало рассказов, где повествование ни разу не выходит из рамок «аспекта» персонажа. Обе эти черты Чехов нашел в рассказе и обеим уделил пристальное внимание.

Рассказ Шавровой был построен как сценка, но сиюминутность в нем не выдерживалась: глаголы шли вперемежку то в прошедшем времени, то в настоящем. Правка Чехова здесь очень последовательна: двигающие действия, «повествовательные» глаголы все переведены в настоящее время. Усилены и другие его показатели: вставляются номинативные предложения («Шум, визг, сердитые голоса»); изменяются двусоставные: «слышится шум каменьев, плеск воды в свежеющем воздухе».

Изображение теперь более строго подчинено восприятию героини. Во всех случаях «Мария Ивановна» заменяется в соответствии с номинацией самой Софки на «мама». Ликвидируются случаи нарушения границ этого восприятия: например, исключается упоминание про «игривость» читаемых актером стихов — в соответствии с дальнейшим, где сказано, что «Софка плохо понимает, что тут, собственно, смешно». Ю. Нагибин считает, что по той же причине вычеркнутый «неплохой эпитет» крепенькийпо отношению к грузинскому князю и «привычный жест» пьющего полковника Иванова — это «глазами Адели Карловны или Софкиной мамы, но не самой Софки» («Литературная учеба», 1979, № 3, стр. 192–193).

Как обычно, Чехов везде вычеркивал разного рода литературные «поэтизмы» и штампы типа «глухие рыдания». «Грозные звуки молодого и звенящего голоса» князя снижены до «бормотания», другой персонаж в окончательном варианте не «взирает», а «глядит», «нежный» ветерок превращен в «свежий». Исключались прямые сентенции и афоризмы: «А бойкость всегда нравится и привлекательна».