Том 18. Избранные письма 1842-1881

Теперь расскажу, каким образом ты в печати будешь от меня же узнавать о подвигах этих вшивых и сморщенных героев. В нашем артиллерийском штабе, состоящем, как я, кажется, писал вам, из людей очень хороших и порядочных, родилась мысль издавать военный журнал, с целью поддерживать хороший дух в войске, журнал дешевый (по 3 р.) и популярный, чтобы его читали солдаты. Мы написали проект журнала и представили его князю. Ему очень понравилась эта мысль, и он представил проект и пробный листок, который мы тоже составили, на разрешение государя^*. Деньги для издания авансируем я и Столыпин. Я избран редактором вместе с одним господином Константиновым, который издавал «Кавказ» и человек опытный в этом деле. В журнале будут помещаться описания сражений, не такие сухие и лживые, как в других журналах. Подвиги храбрости, биографии и некрологи хороших людей и преимущественно из темненьких; военные рассказы, солдатские песни, популярные статьи об инженерном, артиллерийском искусстве и т. д. Штука эта мне очень нравится: во-первых, я люблю эти занятия, а во-вторых, надеюсь, что журнал будет полезный и не совсем скверный. Все это еще предположения до тех пор, пока не узнаем ответа государя, а я, признаюсь, боюсь за него: в пробном листке, который послан в Петербург, мы неосторожно поместили 2 статьи, одна моя, другая Ростовцева, не совсем православные^*. Для этой же штуки мне и нужны 1500 р., которые лежат в приказе и которые я просил Валерьяна^* прислать мне. Так как я уже проболтался тебе об этом, то передай и ему. Передай кстати Валерьяну, что я на днях имел счастье представляться его бывшему генералу^*, что он ужасно стар, что, несмотря на то, что он это скрывает, я убежден, что [у] него песок из ж… сыпется, что под Алмой он вел себя столько же храбро — сколько и глупо. Между прочим, об нем очень спрашивал.

Я, слава богу, здоров, живу весело и приятно с самых тех пор, как пришел из-за границы. Вообще все мое пребывание в армии разделяется на 2 периода, за границей скверный, — я был и болен, и беден, и одинок, — в границах приятный: я здоров, имею хороших приятелей, но все-таки беден, — деньги так и лезут.

Писать не пишу, но зато испытываю, как меня дразнит тетенька. Одно беспокоит меня: я 4-й год живу без женского общества, я могу совсем загрубеть и не быть способным к семейной жизни, которую я так люблю. Прощай же, бог знает, когда мы увидимся, ежели вы с Николенькой не вздумаете отъезжим полем завернуть как-нибудь из Тамбова в главную квартиру, а война, кажется, затянулась надолго. За Силистрию я, как и следовало, не представлен, а по линии получил подпоручика, чему очень доволен, а то у меня было слишком старое обличие для прапорщика, — стыдно было.

36. Н. А. Некрасову

1854 г. Декабря 19. Эски-Орда.

Милостивый государь Николай Алексеевич.

Или мои или ваши письма или те и другие — не доходят — иначе я не могу объяснить себе вашего 6-ти месячного молчания;^{l* a между тем мне бы очень многое было интересно знать от вас. «Современника» тоже с августа я не получаю.}

Напечатаны ли и когда будут напечатаны «Рассказ маркера» и «Отрочество» и почему не получаю я «Современника»?^* Уведомьте меня, пожалуйста, об этом и письмом страховым, чтобы это было вернее.

Адрес мой все тот же: в Кишинев, в главный штаб Южной армии. Мне особенно хотелось бы теперь успокоиться насчет этих 2-х вещей — то есть прочесть их в печати и забыть — для того, чтобы заняться отделкой новых вещей, которые надеюсь поместить в вашем журнале и для которых у меня матерьялов гибель. Матерьялов современного, военного содержания, набранных и приготовленных не для вашего журнала, но для «Солдатского листка», о попытке основания которого при Южной армии вы слышали, может быть, в Петербурге. На проект мой государь император всемилостивейше изволил разрешить печатать статьи наши в «Инвалиде»!^* В ожидании скорого ответа вашего с совершенным уважением имею честь быть

ваш покорнейший слуга гр. Л. Толстой.

19 декабря.

1855

37. Т. А. Ергольской <перевод с французского>

1855 г. Января 6. Симферополь.

6 января.

Дорогая и чудесная тетенька!

Я знаю, что в глубине души вы не можете сомневаться в моей любви и в том, что она не изменится ни при каких обстоятельствах, и что огорчением вызваны ваши жестокие слова о том, что вы сомневаетесь в моей любви, которая и в разлуке не ослабла и растет с годами день от дня. Ваше письмо от 23 октября, которое я получил 3 января, меня очень опечалило^*.