Том 18. Пьесы, сценарии, инсценировки 1921-1935

Елизавета(возмущённо). Никого у нас нет!

Бородатый. А вдруг — окажется?.. Ведь вот он, священник-то, его будто бы не было, а он — тут! Как с небеси спрыгнул. Так что мы тут походим, поглядим… Может, ещё какие чудеса окажутся…

(Павлин медленно, машинально направляется в тёмную комнату.)

Бородатый(весело). Куда, куда, ваше священство? Не-ет, вы уж все посидите тут, а я вас покараулю.

Елизавета. Вы не смеете издеваться!

Бородатый. Чего это? Да я этого и не умею, издеваться-то, и даже не люблю. Это я — шутю, как будучи очень весёлый… Вы… не того, не тревожьтесь, сидите смирненько! Вот — винца похлебайте… Дело — лёгкое, вам знакомое…

(Начинается обыск.)

Занавес

Васса Железнова. Второй вариант

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Васса Борисовна — лет 42, кажется — моложе.

Сергей Петрович — 60 лет, был капитаном, плавал в Чёрном море, потом служил на речных пароходах.

Прохор Борисович Храпов — 57 лет, брат Вассы.

Наталья — 18 лет,

Людмила — 16 лет — дочери Вассы.

Рашель — сноха, под 30 лет.

Анна Оношенкова — за 30 лет, секретарша и наперсница Вассы.

Мельников — член окружного суда.

Евгений — сын его.

Гурий Кротких — управляющий пароходством.

Лиза,

Поля — горничные.

Пятёркин — лет 27–30, бывший солдат и матрос речного пароходства, на голове у него — чалма густых, жёстких волос, холёные усы.

Первый акт

Большая комната, угол дома; здесь Васса прожила лет десять и проводит большую часть дня. Большой рабочий стол, перед ним лёгкое кресло с жёстким сиденьем, несгораемый шкаф, на стене обширная, ярко раскрашенная карта верхнего и среднего течения Волги — от Рыбинска до Казани; под картой — широкая тахта покрыта ковром, на ней груда подушек; среди комнаты небольшой овальный стол, стулья с высокими спинками; двойные стеклянные двери на террасу в сад, два окна — тоже в сад. Большое кожаное кресло, на подоконниках — герань, в простенке между окнами на полу в кадке — лавровое дерево. Маленькая полка, на ней — серебряный жбан, такие же позолоченные ковшички. Около тахты дверь в спальную, перед столом — дверь в другие комнаты. Утро. Через дверь и окна комната очень весело освещена солнцем конца марта. Вообще комната очень просторная, светлая, весёлая. Входят Васса, Кротких.

Васса. Три с полтиной за тысячу пудов — тридцать пять сотых копейки с пуда, это, конечно, маловато для грузчиков товаро-пассажирских пароходств — им приходится таскать грузы и за двадцать сажен и дальше. Вырабатывают они в среднем целковый в сутки, а едят много и без мяса — не живут. Вот вам бы на это обратить внимание, статеечку в газеты заказать, найти человечка, чтобы с грузчиками потолковал. Найдёте такого?

Кротких(весело). Найдём!

Васса. Ну вот! Надобно крупные пароходства прижать, а наше хозяйство — мелкое, и груз — мелкий, у нас свои матросы перебрасывают его с парохода на пристань, грузчиками пользуемся изредка, как вы знаете.

Кротких. Это не совсем так. Матросам два рубля с тысячи — мало!

Васса. А за что больше-то? Вот вы устройте, чтоб «Кавказ-Меркурий» и прочие до пятишницы с тысячи пудов цену подняли, тогда наши пароходики охотнее грузиться будут, ну и мы прибавим матросам. Так-то! Уж извините, — записочку эту вашу я бракую.

Кротких(морщится). Видите ли, Васса Борисовна…

Васса. А вот вы потолковали бы с гончарами, с мелкими мельниками, вообще — с кустарщиной, сделали бы им уступочку, чтобы они нам грузы давали, вот это полезно было бы…

Кротких(не без гордости). Прошлый год кончили хорошо, прибыль солидная!

Васса. Что же это: всё хорошо да хорошо? Надобно ещё лучше, а то скучно жить будет всё только в хорошем. Ну, будьте здоровы! На меня дела плывут.

(Кротких молча кланяется, уходит.)

Васса(прислушивается). Анюта!

(Входит Анна.)

Васса. На-ка вот, сними копии живенько! Ворчит Гурий?

Анна. Да, недоволен.

Васса. Что сказал?

Анна. Не разобрала. Что-то о консерватизме.

Васса. Конечно. Социалист, видишь ли! А ему социализм, как Прохору — бог: по привычке молится, а душой — не верит. Ты краснобайству его не верь… О чём вчера беседовали?

Анна. Рассказывал о сотрудничестве немецких социалистов с королём ихним.

Васса. Гляди, как бы он тебе брюхо не натискал социализмом своим.

Анна. Нет, уж я выучена! Он за Натальей Сергеевной ухаживает.

Васса. Знаю. Ну, Натка не глупа.

Анна. Он и за Людочкой…

Васса. Видишь, какой… разносторонний. (Звонок по телефону.)Да, я. Пожалуйста. Жду. Это квартирант — Мельников. (Отпускает её движением руки. Стоит у стола, раздумывая, перебирая бумаги и переставляя вещи, хмурится, глядя вперёд.)