Том 19. Про братьев меньших

На Камчатке и на Аляске повсюду ловят лососей медведи. И есть места особо для ловли благоприятные. На Камчатке, в ивняках мелководья, я крался с фотокамерой к двум мохнатым ловцам и «чуть не наступил» на третьего, который в ивняках отсыпался. Излишне описывать, что оба мы пережили. Медведь, обдав меня брызгами, ошалело кинулся в лес, а я от страха окаменел.

А на Аляске есть известное всем натуралистам мира местечко, где рыболовов-медведей можно безбоязненно наблюдать, находясь рядом с ними. Не очень большая речка Макнейл на каменистой преграде широко разливается — идеальное место для медвежьей рыбалки. Звери каждое лето сюда собираются с расстояния до ста километров. Ловит каждый по-своему — можно за рыбой прыгнуть в неглубокую воду, можно ударить лапой — и вот он, лосось, можно стоять, раскрыв пасть и ждать рыбу, одолевающую водопад.

Посмотреть на эту рыбалку, поснимать на кино-, фото-, видеопленку (в поле зрения сразу шесть десятков медведей!) желающих тысячи. Но чтобы медведей не распутать и чтобы от них же не пострадать, на площадку, откуда видна вся арена рыбалки, одновременно допускаются лишь десять человек. Самолетами эту группу забрасывают в нужное место, вернулись — летят другие. Как удовлетворить без обиды желающих тут побывать?

Медведь-рыболов.

Собирают заявки и устраивают лотерею. Таким образом, на Макнейле могут побывать лишь счастливчики. Я в лотерее не участвовал, и только в порядке большого исключения разрешение мне добыли у самого губернатора штата.

Об аляскинском рунном ходе лососей во времена Русской Америки было написано: «Веслами грести невозможно. Мешает рыба».

С тех пор тут многое изменилось. Но лососи ходят по прежним водным дорогам и в прежние сроки, лишь менее густо. По Юкону из устья в верховье они проплывают около двух тысяч километров. И пока добираются, например, до Клондайка, изрядно теряют в весе.

В прежние времена индейцы с верховья реки на лодках спускались к устью «поесть жирной, не отощавшей рыбы». Тысячи километров морем, две тысячи по реке… Представляете путь к родимой своей речушке или ручью! И как находят? Почему не свернут в сторону где-нибудь ближе?

О том, что лососи возвращаются нереститься туда, где родились, люди догадывались уже в XVII веке. Привязывая цветные нитки к хвостам атлантических рыб, они утвердились в своих догадках. А в наше время проведены более тонкие опыты и еще более убедительные.

В 1975 году в Сиэтле, в университете, где изучают все, что связано с тихоокеанским лососем, я познакомился с профессором Дональдсом.

И он рассказал о своих экспериментах. В лаборатории профессор Дональде инкубировал икру, а к моменту появления из яичек мальков перенес их в пруд. Тут в проточной чистой воде мальки жили, как это бывает и на ручьях, несколько месяцев и потом, помеченные ученым, по трубе, по каналу, по лабиринту воды и суши в Сиэтле ушли в океан.

Прошло четыре года. И вот в сентябре профессор каждое утро стал приходить к пруду.

Нетрудно понять, что пережил ихтиолог, когда однажды увидел: из трубы в прудовую воду устремились большие сильные рыбы. Поймали одну, вторую — на хвостах знакомые метки! Проследим мысленно путь этих рыб: океанский простор, выбор пути к Сиэтлу, залив, протоки, городские каналы, труба… Ничто лососей не сбило с дороги. Вот она, родимая колыбель — прудик с осьмушку футбольного поля.

Опыт произвел огромное впечатление. Но Дональде продолжил его, усложнил. Икру для инкубации он взял теперь у лососей, пришедших в пруд в первый день сентября, и вывел рыб, которые возвращаются из великого океана в маленький городской водоем точь-в-точь в день начала занятий в университете.

Какой навигационный прибор приводит лососей в нужное место с такой потрясающей точностью? Считают: все дело в запахах и в огромной чувствительности к ним лососей — запоминают химический состав воды своей колыбели.

Стремление сюда для продолжения рода тоже логически объяснимо: я тут родился, рос, вынес все превратности жизни, смог добраться сюда — значит, место это для колыбели и первого года жизни вполне подходяще.

А на Камчатке, на реке Никулке, я наблюдал свадьбы рыб. В реку добрались уже сформировавшиеся пары лососей. (Не удивляйтесь, у рыб тоже есть симпатии и антипатии!)

Важный момент — любовная пара роет в мелких камешках яму, куда надо сразу сложить икру. Роют рыбы ее хвостом. Хвосты уже обтрепаны, как старые веники, но лососи продолжают работу. И вот он, главный миг жизни. Стоя бок о бок в потоке воды, самец и самка роняют в ямку половые продукты — икру и молоки. Процесс неспешный. И можно предположить: некая радость любви, чувство — награда за продолжение жизни тут тоже присутствует.

Финал. Ямка с икрою в каменной гальке, опять же хвостами, закопана. Все. У рыб уже нет сил сопротивляться течению. Войдя из соленой океанской воды в мир воды пресной, лососи перестают питаться. Все их энергетические затраты идут за счет жировых и белковых запасов тела. Организм при этом перерождается.