Том 2(1). Наша первая революция. Часть 1

"Совет Рабочих, — пишет граф в четвертом пункте своего опровержения, — был арестован и предан в руки правосудия, когда я был председателем совета министров, и тогда, когда правительством по совокупности обстоятельств, которые в то время переживал город Петербург, это было признано своевременным". Что Совет Рабочих Депутатов был "предан в руки правосудия", как выражается граф Витте, в то время, когда автор «письма» был председателем совета министров, этого факта мы не имели ни причины, ни возможности опровергать. День ареста — 3 декабря 1905 года — был достаточно хорошо известен суду. Равным образом, мы не только не отрицали, что правительство арестовало нас лишь тогда, когда признало это «своевременным», но, наоборот, настойчиво доказывали на суде, что власть, знавшая о Совете с самого его возникновения и считавшая в течение почти двух месяцев несвоевременным предавать его в так называемые руки правосудия, сделала это лишь по исследовании "совокупности обстоятельств", имевших для ее борьбы за существование крайне важное политическое значение, но не имевших никакого отношения к вопросам уголовного права. Это значит, что власть не судила нас, — она боролась с нами на равных правах.

"Что касается вопроса, — говорит далее «письмо», — правильно ли тогда действовало правительство или нет, то этот вопрос может быть обсужден беспристрастно впоследствии, когда улягутся страсти и выяснятся все обстоятельства". Но ведь это опять-таки не опровержение, а подтверждение нашей основной точки зрения. В двух словах она сводится к тому, что борьба между Советом и официальной властью не есть вопрос права, что тут нет места суду, если не считать суда истории, что тот суд, который судил нас, был органом одной из заинтересованных сторон. Граф Витте говорит, что самый вопрос о том, правильно или неправильно поступило правительство, арестовав и предав нас "в руки правосудия", может быть беспристрастно решен лишь впоследствии, когда улягутся страсти. Таким образом, граф Витте отказывает тому суду, который над нами состоялся, в праве считаться судом беспристрастным. Большего мы, разумеется, не можем требовать от главы правительства, предавшего нас в руки этого суда.

Теперь приведем пропущенный нами третий пункт «письма», наиболее важный с фактической стороны и единственный, из четырех, опровергающий, а не подтверждающий наши объяснения на суде.

Граф Витте категорически заявляет, что "с Советом Рабочих никогда ни в каких сношениях, ни официальных, ни частных, не находился". На суде мы, действительно, говорили, что граф Витте дважды принимал официальную депутацию Совета, что он, по ее настоянию, распорядился о немедленном освобождении трех арестованных членов Совета, что он дал второй депутации письмо к градоначальнику. Граф Витте кратко и определенно говорит: "я не имел ни официальных, ни частных сношений с Советом". Что мы можем сказать по этому поводу? Немногое.

Мы, бывшие члены Совета Рабочих Депутатов, ныне приговоренные правительственным судом к лишению всех прав состояния, торжественно заявляем перед лицом страны: граф Витте говорит неправду.

Мы не знаем, говорит ли он это "в видах защиты", — но он отрицает то, что было, и говорит неправду.

Собрание в несколько сот человек постановляет отправить депутацию к графу Витте, чтобы настоять на освобождении арестованных членов Совета. Депутация эта из трех лиц возвращается в то же заседание и делает подробный доклад. Вскоре возвращаются и члены Совета, освобожденные по распоряжению графа Витте. Все время ведется протокол. Черновые записи этого протокола, в качестве вещественного доказательства, оглашаются на суде. Во второй раз депутация отправляется к графу по поводу устройства траурного шествия с заявлением: "Совет Рабочих Депутатов устраивает похороны убитых товарищей, за порядком наблюдает сам Совет, войска и полиция должны быть убраны с пути". Граф Витте в присутствии депутации ведет переговоры по телефону с генералом Треповым, затем дает депутатам на руки письмо к градоначальнику. Исполнительный Комитет постановляет не вступать в переговоры с градоначальником и, не распечатывая письма, возвращает его гр. Витте.[71] Все это видно из черновых протоколов Совета. Все это оповещалось своевременно в газетах. Члены депутации находятся сейчас среди нас, подписавшихся под этим письмом. Мы не знаем, как еще можно доказать факты, которые граф Витте имеет смелость отрицать.