Том 2

— Квотермейн, — начал он, — заметили вы ее ногу, особенно лодыжку? Она «гладка и блестяща, как оборотная сторона рогового гребня!

— Лучше взгляните, Гуд, что там! — вместо ответа я указал на занавес, за которым появился человек, показывая нам знаками, что готов вести нас в ванную. Мы с удовольствием согласились и были приведены в восхитительную мраморную комнату, посредине которой находился пруд с кристально чистой водой, куда мы с наслаждением погрузились. Выкупавшись, мы вернулись в свои комнаты, оделись и отправились в центральную комнату, где для нас был приготовлен завтрак. После завтрака мы долго прохаживались по комнате, любуясь обивкой стен, коврами и статуями и поджидая, что будет дальше. В самом деле, за это время мы так привыкли удивляться, что теперь были готовы ко всему. В это время явился наш друг стражник и любезно пояснил нам знаками, что мы должны следовать за ним. Мы повиновались не без колебания и со стесненным сердцем, потому что догадывались, что наш знакомый с холодным взглядом, Эгон, великий жрец, не простил нам убитого бегемота. Но помочь тут было нечем, и лично я надеялся только на защиту королев, зная, что если женщина захочет что-либо сделать, то изыщет возможность для этого. Минутная прогулка через коридоры и двор, и мы очутились у больших ворот дворца, которые ведут на холм к Храму Солнца.

Эти ворота очень широки, массивны и удивительно красивы. Перед ними ров, наполненный водой, с перекинутым через него подъемным мостом. Как только мы подошли, половина ворот широко распахнулась, мы прошли через мост и остановились, смотря на чудеснейшую в мире дорогу, ведущую к храму. По обеим сторонам дороги величественно возвышались красивые здания из красного гранита — жилище придворных и сановников двора, — тянувшиеся на расстояние в милю, до холма, увенчанного великолепным Храмом Солнца, господствовавшим над всей дорогой. Пока мы любовались этим грандиозным зрелищем, к воротам подъехали четыре кабриолета, запряженные белыми как снег лошадьми. Это были двухколесные деревянные кабриолеты, посаженные на крепкую ось, прочность которой поддерживалась кожаными подпругами в виде шор. Колеса с четырьмя спицами были обтянуты железом. В передней части кабриолета, над осью, устроено было сиденье для кучера, с поручнями, чтобы он мог удержаться на месте при тряске. Внутри экипажа находились три низких сиденья — два по бокам кабриолета и одно спиной к лошадям, напротив дверцы. Экипаж был легок, прочно сделан и довольно неуклюж.

Если кабриолет оставлял желать лучшего, то про лошадей этого нельзя было сказать!

Кони были великолепны, не очень велики, но крепки, с маленькой головой, удивительно широкими и круглыми копытами, очень быстрые и горячие. Первый и последний из кабриолетов были заняты стражей, но в середине оставалось два пустых места. Альфонс и я сели в один экипаж, сэр Генри, Гуд и Умслопогас — в другой, и мы двинулись в путь.

В Стране Зу-венди принято пускать лошадей рысью, но если путешествие не длинно, то их пускают галопом. Боже ты мой! И как только мы доехали! Едва мы успели сесть, кучер закричал, лошади понесли, и мы помчались с такой быстротой, что едва могли дышать. Я привык к быстрой езде, но сильно испугался. Что касается несчастного Альфонса, то он откинулся с отчаянным лицом на бок экипажа «дьявольского фиакра», как он сказал, считая себя погибшим. Когда он спросил меня, куда мы едем, я ответил, что нас везут, чтобы бросить в огонь для жертвоприношения. Надо было видеть его лицо, когда он вцепился в поручни экипажа и начал отчаянно вопить.

Но кабриолет несся вперед; ветер, свистя у нас в ушах, заглушал крики Альфонса.

Наконец перед нами во всем удивительном блеске и пышной красоте показался Храм Солнца, гордость народа Зу-венди, для которого он то же, что Храм Соломона для иудеев. Масса богатства, масса искусства и труда целых поколений была положена на постройку этого дивного здания, которая закончилась только в последние пятьдесят лет. Не было забыто ни малейшее достижение страны. И результат получился удивительный, не только по размерам, а это огромнейший храм во всем мире, но и по совершенству постройки, богатству и красоте материала и по удивительной работе людей. Здание занимает пространство в восемь акров на вершине холма, вокруг которого находятся жилища жрецов. Оно имеет форму большого цветка, с центральной залой, над которой высится купол. От купола, в виде лучей, идут двенадцать лепесткообразных портиков; каждый из них посвящен одному из двенадцати месяцев и служит хранилищем статуй, воздвигнутых в честь знаменитых усопших. Высота купола равняется четыремстам футам, длина лучей — ста пятидесяти футам. Они сходятся в центральном куполе, как лепестки цветка в его сердцевине.