Том 2

Затем она схватила глиняный горшок и швырнула его в меня со словами:

— Вот тебе плата за твое лечение! Ступай, ползи за Маминой, как другие, и пусть она полечит тебя.

В это время я уже наполовину вылез через отверстие хижины. Котелок с горячей водой, брошенный мне вслед, заставил меня поспешить.

— Что случилось, Макумазан? — спросил Умбези, ожидавший меня снаружи.

— Ровно ничего, мой друг, — ответил я с лукавой улыбкой. — Твоя жена хочет только тебя немедленно видеть. Ей больно, и она желает, чтобы ты утешил ее. Войди, не мешкай.

После минутного раздумья он вошел, то есть его половина туловища влезла в хижину. Затем послышался страшный треск, и он снова вынырнул с ободком горшка вокруг шеи и с лицом, обмазанным медом.

— Где Мамина? — спросил я его, когда он уселся, отплевываясь.

— Там, где я желал бы быть теперь, — ответил он едва разборчиво.

— В одном краале, в пяти днях пути отсюда.

В эту ночь, когда я сидел под брезентом, прикрепленным к фургону, и курил трубку, со смехом вспоминая приключение со Старой Коровой и интересуясь, удалось ли Умбези счистить мед с лица, брезент зашевелился и под него в фургон прополз какой-то кафр и уселся на корточках передо мной.

— Кто ты? — спросил я, потому что было так темно, что я не мог разглядеть лица человека.

— Инкоси, — ответил низкий голос, — я Садуко.

— Добро пожаловать, — ответил я, подавая ему в знак гостеприимства кисет с нюхательным табаком. Затем я подождал, пока он насыпал себе табак на ладонь и втянул его в нос.

— Инкоси, — сказал он, обтерев слезы, выступившие от табака,

— я пришел попросить тебя об одной милости. Ты слышал, как Умбези сегодня говорил, что отдаст мне свою дочь Мамину только в том случае, если я ему достану сто голов скота. Но у меня нет ничего, а заработать их я не смогу, даже проработав многие годы. Поэтому я Должен захватить их у одного племени, которое, я знаю, ведет войну с зулусами. Но я могу захватить скот только в том случае, если у меня будет ружье. Инкоси, если у меня будет хорошее ружье — такое, которое стреляет когда нужно, а не по своему желанию, то я могу уговорить некоторых друзей помочь мне в моем предприятии.

— Как я понимаю, ты хочешь, чтобы я ни за что ни про что подарил тебе одну из моих лучших двустволок, которая стоит не меньше двенадцати быков? — спросил я удивленным тоном.

— Не совсем так, Макумазан, — ответил он, — я никогда не посмел бы сделать тебе такое невыгодное предложение.

Он замолчал, взял еще щепотку табаку, а затем продолжал задумчивым тоном:

— Там, где я предполагаю добыть эти сто голов скота, имеется его гораздо больше. Мне сказали, что там вообще не менее тысячи голов. Инкоси, — прибавил он, искоса взглянув на меня, — положим, ты дашь мне ружье, о котором я тебя прошу, и, положим, ты отправишься вместе со мной со своим собственным ружьем и с вооруженными охотниками, тогда по справедливости ты получишь половину скота. Не так ли?

— Недурно, — сказал я. — Значит, ты хочешь сделать из меня вора. Я украду скот, а Мпанда перережет мне глотку за то, что я нарушил мир в его стране. Ты этого хочешь?

— Нет, Макумазан. Это мой собственный скот. Слушай, что я тебе расскажу. Ты слышал о Мативаане, вожде нгваанов?

— Да, — ответил я. — Его племя жило у верховьев Умвиниати, если я не ошибаюсь. Затем они были разбиты бурами или англичанами, и Мативаан перешел к зулусам. Но затем Дингаан смел его племя с лица земли со всем его родом, и теперь весь его народ рассеян.

— Да, его народ рассеян, но род его продолжает жить. Макумазан, я один из представителей этого рода, я единственный сын старшей его жены. Зикали Мудрый, принадлежащий к племени ндвандве, спас и укрыл меня. Он ненавидел правителей зулусов Чаку[10] и Дингаана и их отца Сензангакону, но никто из них не посмел убить Зикали, древнего иньянгу, потому что он могущественнее всех людей.

— Если он так могуществен, то почему же он не спас твоего отца, Садуко? — спросил я, не показывая вида, что уже раньше слыхал о Зикали.

— Не могу сказать, Макумазан. Во всяком случае, вот как все произошло. Бангу, предводитель амакобов, нашептал Дингаану, что мой отец Мативаан будто бы был колдуном, а также, что у него будто бы были несметные богатства. Дингаан поверил его словам и подумал, что болезнь, которой он страдал, напущена колдовством моего отца. Он сказал: «Ступай, Бангу, возьми с собой людей и отправься в гости к Мативаану, а ночью, о, ночью… Потом мы разделим с тобой скот, потому что Мативаан силен и умен и ты не должен даром рисковать своей жизнью».

Садуко замолчал и в тяжелом раздумье уставился глазами в землю.

— Да, Макумазан, — сказал он, наконец, — злодейство было совершено. Они пользовались гостеприимством моего отца, они передали ему подарок от Дингаана и восхваляли его. Да, Бангу поделился с ним щепоткой табаку и называл его братом. А затем ночью, о, ночью…

Вновь помолчав немного, Садуко наконец продолжил свой рассказ: