Том 2

— Если вы желаете знать, хотя мне не хотелось бы говорить о деликатном и касающемся лично меня деле, — я скажу вам: я начал слишком толстеть!

— Перестаньте, Гуд! — сказал сэр Генри. — Квотермейн, скажите нам, что вы можете предложить?

Я зажег свою трубку, прежде чем ответить.

— Слыхали ли вы, господа, о горе Кения?[40] — спросил я.

— Нет, я не знаю такого места! — ответил Гуд.

— А слыхали ли вы об острове Ламу?[41]

— Нет… Погодите. Не он ли находится почти в трехстах милях к северу от Занзибара?[42]

— Да. Слушайте. Вот, что я предлагаю вам. Отправимся в Ламу и оттуда надо сделать двести пятьдесят миль, или вроде этого, и там, я уверен, никогда еще не ступала нога белого человека. Затем, если мы пойдем дальше, то вступим в совершенно неизведанную область. Что вы скажете на это, друзья мои?

— Трудный план! — сказал Генри задумчиво.

— Вы правы, — ответил я, — но я решил это, потому что мы все втроем отправимся выполнять этот трудный план. Нам нужна перемена образа жизни, и мы найдем совершенно иную природу, иных людей — полную перемену. Всю мою жизнь я мечтал посетить эти страны, и я надеюсь сделать это раньше, чем умру. Смерть моего мальчика порвала последнюю связь между мной и цивилизованным миром, и я вернулся к своей природной дикости. Теперь я скажу вам другую вещь. В продолжение нескольких лет до меня доходили слухи о великой белой расе, которая, как предполагали, обитает где-то в этом направлении, и я мечтаю увидеть этих людей, если они действительно существуют. Если вы, друзья, желаете отправиться со мной, отлично! Если нет, я поеду один!

— Я с вами, хотя и не верю в вашу белую расу! — сказал сэр Генри Куртис, вставая и кладя руку на мое плечо.

— Я тоже! — заметил Гуд. — Я потащусь за вами! Всеми силами я постараюсь добраться до Кении или в другое место с труднопроизносимым именем и увижу несуществующую белую расу! Вот все, что я скажу!

— Когда вы предполагаете отправиться? — спросил сэр Генри.

— В этом месяце, — отвечал я. — На пароходе «Британская Индия». Вы не уверены в существовании расы, потому что не слышали о ней, Гуд! Вспомните о копях царя Соломона!

Четырнадцать дней прошло со времени этого разговора. После долгих рассуждений и справок мы пришли к заключению, что нашим исходным пунктом для путешествия к горе Кения должна быть не Момбаса[43], а устье реки Таны, на сто миль ближе к Занзибару.

Мы решили это благодаря сведениям, которые дал один немецкий путешественник, встретившийся нам на пароходе в Аден[44]. Я думаю, что это самый грязный немец, которого я когда-либо знавал, но он был добрым малым и дал нам драгоценные сведения.

— Ламу? — сказал он. — Вы едете в Ламу? О, какое это прекрасное место! — он повернул к нам свое жирное лицо и подмигнул с выражением кроткого восхищения. — Полтора года я прожил там и никогда не менял рубашки, совсем никогда!

Прибыв на остров, мы сошли с парохода со всем своим имуществом и, не зная, куда идти, смело направились к дому консула, где были гостеприимно приняты.

Ламу — занятное местечко, но что больше всего осталось у меня в памяти, так это необычайная грязь и вонь. Это было нечто ужасное. Около консульства тянется взморье, вернее, грязный берег, называемый взморьем. Во время отлива берег совершенно гол и служит местом свалки всяких нечистот, отбросов города. Женщины зарывают в прибрежную грязь кокосы, оставляя их тут, пока верхняя шелуха совершенно не сгниет, тогда их вырывают из грязи и из волокон плетут циновки и разные другие вещи. Это занятие переходит по наследству из поколения в поколение, поэтому трудно описать все ужасное состояние берега. Я изведал много дурных запахов в течение своей жизни, но никогда не ощущал такой ужасающей вони, как здесь, на берегу, когда мы сидели при свете месяца под гостеприимной кровлей нашего друга консула. Неудивительно, что народ здесь умирает от лихорадки. Местечко само по себе не лишено известной прелести, но это впечатление исчезает под гнетом зловония.

— Куда вы думаете отправиться, джентльмены? — спросил нас гостеприимный консул, когда мы закурили наши трубки после обеда.

— Мы предполагаем отправиться к Кении, а оттуда в Лекакизара, — отвечал сэр Генри. — Квотермейн слышал что-то о белой расе людей, живущих в неизведанных землях!

Консул посмотрел на нас, заинтересованный, и ответил, что он также слышал об этом.

— Что вы слышали? — спросил я.

— О, не много. Все, что мне известно, я узнал из письма, полученного мною год тому назад от Макензи, шотландского миссионера, миссия которого находится в самом верховьи реки Тана.

— У вас есть его письмо? — спросил я.