Том 2

Чуднов. Так… (Подумав.) Что-то товарищ Ленин приехал задумчивый… Пришли мы с ним сюда — молчит. Я фонарь засветил, он с патронами повозился и бросил. Встал, прошелся, а потом сказал: «Я на озеро пойду, вы меня не ищите. Я сам вас кликну» — и ушел. Я ведь понимаю, когда он задумчивый.

Рыбаков. Не знаю… Он всю дорогу рассказывал нам про деревню, про Россию. Ничего такого, сказать по правде, я никогда не слыхал.

Чуднов. А много ли ты на свете живешь?

Рыбаков. Все-таки двадцать шесть лет. Ты не смейся, отец. Я ведь воевал, от Орла до Кавказа Россию прошел! Отчего же Ильич задумчивый? Ты пойди туда, к озеру, и осторожно намекни ему — чай, мол, готов.

Чуднов. А по-моему, не надо.

Рыбаков. А по-моему, надо. Он забыл — и без чаю останется. Продрогнет. Приехали мы рано.

Чуднов. Нá ложку. Помешай чай, чтобы морковка в нем распространилась, а я, пожалуй, пойду. (Уходит.)

Рыбаков(напевает какую-то песню, потом про себя припоминает стихи). «Русалка на ветвях сидит; там на неведомых дорожках…»[23]. О чем сейчас думает Ильич? Зачем я послал егеря? Не надо было посылать! Конечно, не надо… (Тихо зовет.) Чуднов, Чуднов! А если недаром он всю дорогу рисовал нам Россию. «И на неведомых дорожках следы невиданных зверей. Избушка там…». Чай из морковки — одно недомыслие.

Возвращается Чуднов.

Звал?

Чуднов. Ежели тебе надо, иди зови сам. Я не решился. Я издалека его увидел. Сидит он там на чем-то, на пне ли, на камне ли, — не пойму, облокотился, на тот берег смотрит… Может быть, в эту минуту он планы какие составляет, а мы, дураки, этого не понимаем и тащим его чай пить.

Рыбаков. Хорошо. Давай ждать.

Слышатся паровозные гудки.

Паровоз надрывается.

Чуднов. Проголодался.

Рыбаков. Серьезное положение — не пускают. Послушай, как на озере шелестит, шепчет… Эх, ночка!.. Чуднов, а у вас тут русалок не бывает?

Чуднов. Русалок? Русалки в эту пору по избам дрыхнут.

Рыбаков. Я у тебя про тех русалок спрашиваю, которые на ветвях сидят.

Чуднов. Таких в нашей губернии не водится.

Рыбаков. Жалко.

Чуднов. Чем богаты, тем и рады.

Рыбаков. Я думаю, Тихон Иванович, сколько начудили мы всякого за революцию, а звезды как были, так и есть. Непостижимое дело — вечность.

Чуднов (от порога шалаша). А я думаю, Лександра, жениться тебе пора.

Рыбаков. Наверно, пора…..

Чуднов. То русалок просишь, то на небо глядишь… Приезжай после пасхи, мы тебе русалочку просватаем.

Рыбаков. У меня своя есть.

Чуднов. Есть, а ходишь без покоя.

Рыбаков. Любовь у меня получилась, Тихон Иванович.

Чуднов. Сочувствую. Такой геройский матрос, и попался, значит. Ты смотри, знаю я этих московских! С ними так, абы как — не сладишь!

Рыбаков. Не по себе дерево рубить хочу. Чуднов. Тоже скажу, и бояться их нечего. В этом деле испуг, как на войне, — пропадешь! Пускай она тебя боится, а ты перед ней гоголем ходи.

Рыбаков. Нет, товарищ Чуднов, я серьезно говорю… Ты смотри… Ильичу не надо об этом… Чуднов. А что — боишься?

Рыбаков. Ну, бояться…

Чуднов. Боишься.

Рыбаков. Так что же будем делать, чай наш остывает.

Чуднов. Тише, Рыбаков. Я его шаги слышу. Он сам идет сюда…

У Чуднова движение вперед по направлению к Ленину. Рыбаков поднимается.

Картина четвертая

В избе Чудновых. Чистая половина избы в три окна. В проходе, у сенец, русская печь. Лавки, стол, божница и на стене меж лубочными картинами и семейными фотографиями портрет Ленина, дешевая и плохая литография. Старуха Чуднова Анна и ее сноха Лиза прибирают избу. Дети Лизы, Маруся и Степка, восторженно перешептываются.

Анна(Лизе). Лиза, Лиза, вынеси сапоги. К чему у вас сапоги на лавке стоят и дегтем воняют? Вот-вот охотники придут, а у нас ералаш. (Детям.) Я вам пошепчусь! Марш по местам, на печку.

Лиза уносит сапоги, входит Казанок.

Казанок. С праздником тебя, Анна Власьевна.

Анна. И тебя также.

Казанок. Пришел упредить: сей минут Владимир Ильич будет.

Анна. Ах ты, батюшки! Казанок! Беги ка колокольню!

Казанок. Вот тебе раз! Зачем?

Анна. «Зачем», «зачем»… Вот память-то! Не знаю.

Входит Лиза.

Анна. Лиза! Пошла и пропала. Лиза, скажи, зачем Казанку надо быть на колокольне?

Лиза. Роман велел на случай митинга в большой колокол ударить.

Казанок. Ударим! (Пошел к двери.)

Лиза. Постой… Ох, наделает он трезвону!

Анна. Постой, Казанок!

Казанок. Чего вам?