Том 2

Таким образом, на страницах романа нашли весьма тенденциозное и искаженное отражение все наиболее существенные проблемы, волновавшие общество и литературу. Но мало этого: за многими изображенными событиями, фактами, лицами читатель угадывал конкретные исторические факты и события, действительных деятелей общественного движения. Портретное и вместе с тем памфлетно-карикатурное изображение ряда известных лиц особенно возмутило передовую общественность.

Знание изображаемой среды Лесков почерпнул из личного общения с этой средой, со многими прототипами романа; следует, однако, отметить, что близости к главнейшим представителям революционного движения 60-х годов (какими были прежде деятели из круга «Современника») у Лескова не было, не было у него и подлинного знания революционной среды. Это не могло не наложить своего отпечатка на роман.

После переезда в 1861 году в Петербург Лесков сближается с рядом литературных и общественных деятелей. Живя на квартире профессора И. В. Вернадского, он знакомится с А. И. Ничипоренко, одним из участников революционного движения 60-х годов; образ Ничипоренко в уродливом виде Лесков воспроизвел в «Некуда» под фамилией Пархоменко, а в очерке «Загадочный человек» — и под его собственным именем. Через Ничипоренко Лесков познакомился и близко сошелся с другим участником революционного движения — Артуром Бенни; поляк по происхождению, он, после знакомства с Герценом, приехал как английский подданный в Россию, чтобы активно включиться в нелегальную революционную работу, но действовал во многом неумело, стал жертвой несправедливых подозрений в связях с III отделением; высланный из России, он в конце концов погиб в Италии в одном из боев гарибальдийских войск с папской и французской армиями (О Бенни см. книгу С. А. Рейсера «Артур Бенни», М., 1933, и справку в «Литературном наследстве», т. 62, изд. АН СССР, М., 1955, стр. 23–24, в связи с публикацией его писем к Кельсиеву и Герцену; см. также очерк Лескова «Загадочный человек» и примечания к очерку в т. 3 настоящего издания). Черты биографии и облика Бенни легли в романе Лескова в основу образа Райнера, воссозданного писателем с несомненной симпатией. С неменьшей симпатией рисует Лесков и образ Лизы Бахаревой, ее искренний порыв к полезной деятельности, к жизни, одухотворенной высокими идеалами; в облике Лизы читатель угадывал черты M. H. Коптевой, одной из участниц Слепцовской коммуны. Следует, однако, отметить, что, создавая и образы «симпатичных» представителей демократического движения (Райнер, Лиза, Помада), Лесков отнюдь не поступался своими антидемократическими убеждениями, участие «хороших» людей в революции он рассматривал как их непоправимую трагическую ошибку.

Сотрудничая в либеральной газете «Русская речь» и бывая в Москве, Лесков познакомился с редактором газеты графиней Е. В. Салиас де Турнемир (писала под псевдонимом Евгении Тур) и с рядом сотрудников газеты; здесь же Лесков узнал писателей-демократов В. А. Слепцова и А. И. Левитова. Весь кружок сотрудников «Русской речи» Лесков затем в памфлетном виде изобразил на страницах «Некуда»: графиню Салиас он вывел в образе маркизы де Бараль, в сестрах Ярославцевых — «углекислых феях Чистых Прудов» — сестер Новосильцевых, две из которых были писательницами; а в образах Белоярцева и Завулонова дал карикатуру на Слепцова и Левитова.

Вместе с тем в художественную канву романа Лесков ввел и факты собственной биографии. Историю своего первого брака и разрыва с женою, Ольгой Васильевной, он воспроизвел в образах Розанова и Ольги Александровны, а прототипом Полиньки Калистратовой, несомненно, явилась Катерина Степановна Савицкая, ставшая в 1864 году близким другом, а потом и женою писателя.

Памфлетные портреты, нарисованные Лесковым, были восприняты общественностью как дешевое и недостойное глумление над хорошо известными лицами и вызвали взрыв негодования против автора «Некуда». Писателю пришлось выступать с оправданиями и объяснениями еще до того, как было закончено печатание романа. В № 12 «Библиотеки для чтения», в котором завершалась публикация произведения, было помещено «Объяснение» Лескова, в котором он сетовал на то, что критики «придрались к подысканному кем-то внешнему сходству некоторых лиц романа с лицами живыми из литературного мира, — и пошли писать». «Положительно утверждаю, — заявляет далее Лесков, — что во всем романе «Некуда» нет ни одного слова, вскрывающего неприкосновенность чьих бы то ни было семейных тайн. Все лица этого романа и все их действия есть чистый вымысел, а видимое их сходство (кому таковое представляется) не может никого ни обижать, ни компрометировать» (отд. XIII, стр. 2).