Том 2. Брат океана. Живая вода

«Родился Енисей рекой и жил так, пока был молод и глуп. А вырос, огляделся и стало ему обидно: вся вода и весь простор отданы океану. Поднялся Енисей на небо к дедушке богов Ному и сказал:

— Ты, однако, редко взглядываешь на землю.

— Только и делаю, что гляжу.

— А там большие непорядки. Я вот не отдыхал от самого рожденья, работаю вечно: и водой, и льдом, и снегом, и туманом. А вижу одни обиды, вся моя сила уходит в океан, он от моей силы пухнет, а я вытянулся в ниточку.

— Ладно, награжу тебя за работу хорошим отдыхом, — сказал Ном. — Иди, будешь стоять озером.

А Енисей ему:

— Не надо мне награды, не отнимай только мое, мою воду.

— Твое — всегда твое. Ном не отнимал и волоса чужого.

Вернулся Енисей на землю и давай работать пуще прежнего. Прошел год, другой. Все было как надо, с земли на небо аккуратно поднимались молитвы: „Слава великому Ному, слава!“ И вдруг в один день все затихло. Повернулся Ном к земле, поглядел туда-сюда, а на земле ничего нету — ни тайги, ни гор, ни людей, чисто, одна вода.

Рассердился Ном, крикнул:

— Эй, кто там затопил всю мою землю? Иди сюда!

Приходит Енисей, не река — океан.

— Как ты смел?! — закричал на него великий Ном.

— Я, дедушка, по твоему решенью. Не ты ли сказал: „Твое — всегда твое“. Вспомни!

Вспомнил Ном, притих.

— Это я сдуру сказал, не подумавши.

Начали толковать, как дальше быть: Ному нельзя без молитв, зачахнет, и Енисею быть рекой обидно. Ном говорит: „Можешь быть первой рекой в мире“. А Енисей: „Буду чем могу“.

Долго спорили. Тем временем на земле народились новые люди, стали работать. Пожалел их Енисей, сам работником был, и решился:

— Ладно, стану рекой. А раз в году, запомни, дедушка, буду делаться океаном и зваться буду „братом океана“».

Сорок раз видел Большой Сень «превращение реки в океан» и все не мог привыкнуть, по мере того как острова, кусты и деревья уходили в воду, в сердце громче и громче начинала стучать тревога, что старинная сказка про океан-Енисей была правдой и вот решила повториться. А вдруг там, откуда привозят хлеб, ружья, порох, — уже океан.

Когда появился Ландур, Игарка купил для лодки, которую хотел найти, большой парус, всю необходимую бечеву, смолу и паклю.

Ландур удивился: зачем одинокому рыбаку большая парусная лодка? Игарка объяснил: на весельной, на маленькой тесно его лоцманскому сердцу, вот и решил завести такую в память о Большом пороге.

При имени Большого порога Ландур нахмурился и занялся Игаркиной пушниной, особо заинтересовался выделкой: видна была опытная и какая-то знакомая рука. И вспомнил Ландур Большого Сеня.

— У тебя тут сосед был, высокий такой остяк… Не видно что-то. Хорошую сдавал пушнину. — Ландур пытливо сощурился.

— И я не вижу, года два уж. Он и обучал меня выделке.

— Ах вон как… Ну, бог с ним. — Ландур пожелал вдруг поговорить с Василием. — Надолго законопатили к нам?.. Ты, я слышал, против собственности, враг мой… А я от тебя пушнину беру и рыбу и плачу полной мерой. Это вот понимать и ценить надо.

— Вы это к чему? — спросил Василий.

— К тому, что ценить надо.

— И оценим. — Василий насмешливо сверкнул глазами и ушел с парохода.