Том 2. Докука и балагурье

Поп причастил и ушел.

К ночи вернулся из аптеки Синкрит, привез лекарство. Там ему велели по капельке давать, а он налил полрюмки.

Поутру стали — Агафья умерла.

3

Всем распоряжалась Анфиса. Обрядили покойницу. Синкрит к попу.

— Вот что, Синкрит, знаю я, отчего она умерла. Ты ее давил!

А Синкрит ровно оглох.

— Надо похоронить.

— Не стану хоронить! — и выгнал поп мужика.

Что делать? Без попа похоронить невозможно. Перепугался Синкрит, кабы еще беды не было. А тут Машутка, смотрит девчонка, все понимает.

— Тятя, чего ты? Тятя, чего ты?

Да Анфиса-то не такая, у ней на все есть догадка, дошлая: погнала мужика в город к становому за похоронной.

Поехал Синкрит в город, добился до станового. Трое суток прошло, похоронную достал.

— Слава Богу, похоронная есть! — перекрестилась Анфиса.

Все по ее. Теперь с похоронной к попу, что скажет? — похоронную если принес, хоронить надо.

И похоронили Агафью.

А после Христова дня обвенчал поп Анфису с Синкритом.

Друг *

1

Ходил Василий в лесу за охотой, идет и слышит, в лесу шум. Стал подходить — тише и тише.

Медведь напал на разбойника и разбойник не может оборониться от медведя.

Василий прицелился в медведя и убил.

Разбойник высвободился, отряхнулся.

— Ах, голубчик, — говорит, — освободил ты меня от смерти, приходи завтрашний день на это самое место, я тебе за добро добром отплачу, да приводи друга, лучше которого у тебя нет на свете.

Вернулся Василий домой, рассказал старикам. У Василия отец, мать да жена — все и семейство.

— Посулил разбойник добра мне, только чтобы друга привел, которого на свете нет лучше.

Потолковали, потолковали, а не знают, кого посоветовать, и кто это друг самый лучший?

А жена и говорит:

— Да возьми меня, чего еще лучше? Верно, чего лучше, и толковать не стоило.

2

На другой день и пошли.

И приходят на то самое место, а разбойника нет.

— Обманул, видно, разбойник. Разбойник и есть!

А подождать все-таки не мешает. Мало ли, и разбойник, а тоже дела, дела, может, задержали разбойные. Покончит и явится.

Сели они на поляне. Распарило теплом. Он ей голову на колени и заснул.

Приходит разбойник.

Посмотрел разбойник на Василия, посмотрел на Дуню.

— Не понимаю, — говорит, — и что за охота с таким худым жить? Ты выйди за меня замуж, будешь у меня барыней!

А сам смотрит — волоём, здоровущий парень.

— А куда я мужика-то деваю? — оскалилась Дуня.

— А на, возьми мою саблю, отруби ему голову.

Дуня взяла у разбойника саблю, размахнулась, а разбойник в ту минуту ружье подставил, она саблей и ударила о ружье.

Ружье сбрякало, Василий проснулся.

— Вчера ты меня от смерти спас, а сегодня я тебя! — сказал разбойник.

А Василий спросонья ничего не разберет: видит, сабля валяется, и Дуня перепуганная.

Разбойник все ему и рассказал.

— Я же тебе говорил, приводи самого лучшего друга. Ну, привел бы собаку! Собаку вдруг не прикормишь, она б зачуяла и залаяла, ты бы и проснулся.

Толокно *

1

Жил один мужик, степенный Павел Андреич, первый охотник. Одно горе, с глушинкой. Все за охотой: не зайца, перо приносил — добычу. Кормил жену тетерками да рябцами.

А жена Анисья, баба молодая, веселуха. Болтали про Анисью, непутно говорили, что при муже тихоня, а за глазами ветер.

Дошло до Павла, — что ему делать? Конечно, надо проверить: мало ли чего ни наскажут и так, здорово живешь, и по злобе.

«Не страшен зверь, от человека жди лиха. Скорей зверь дрогнет, человек не поведет усом!» — про это хорошо знал Павел, первый охотник.

Ходил Павел в лесу, все думал.

И как бы это так ему дознаться, чтобы своими глазами увидеть, правду о жене говорят люди или зря?

Попало ему в лесу дупло большое.

«Стой, — думает, — дай замечу, это мне кстати!»

Заметил дупло и домой.

А Анисья ластится.

— Что, муженек, много ль настрелял?

— Чего настрелял? Не в этом дело. А вот нашел я дупло, в дупле дуплянское чудо. Что тебе хочется, все исполнит.

— А где это, Павел, чудо?

— А как выйдешь в лес, так на левую руку за орешней, там и будет дупло, там это и есть. Подойди к дуплу, да попроси, да поусердней проси. Что тебе надо, все исполнит.

Ничего не сказала Анисья. Тихая такая стала, рано и спать легла. Или головушка болит?

2

Спозаранку поднялась Анисья, да к двери.

Смекнул Павел.

А указал ей давеча Павел дорогу к дуплу кривлем, и как только Анисья за дверь и он за ней, да прямиком. Живо до дупла добежал и в дупло.

Сидит в дупле, ждет.

Пришла Анисья. Стала на колени.

— Баба я молодая. Ну, какое житье мне с псом моим окаянным? День-деньской на охоте. А вернется, дрыхнет. Позовешь, не слышит, тронешь, не шевельнется. Баба я молодая… Дуплянское чудо, ты слышишь?

А Павел ей из дупла толстым голосом:

— Чего тебе надо, все сделаю.

— Глухой у меня пёс, ослепи его, будь милосердный! — и до трех раз кричала Анисья, стучала головой о корневище: — ослепи! ослепи! ослепи его!

— Ступай, баба, с миром. Затопи печку. Пеки оладьи да мажь помасленее. Твой муж ослепнет. Через трое суток с масла совсем слепой будет.

Поклонилась дуплу Анисья: не узнать — как повеселела!

Тут тихонько выскочил Павел да прямиком и поспел домой до жены.