Том 2. Гай Мэннеринг

- А так как ваш дом будет совсем рядом со старым замком, вы сможете восстановить башню Донагилда, чтобы предаваться по ночам созерцанию небесных тел? Браво, полковник!

- Нет, нет, мой дорогой Плейдел! На этом кончается Астролог.

КОММЕНТАРИИ

                «ГАЙ МЭННЕРИНГ»

    Вскоре после того как определился успех «Уэверли», в 1815 году, Вальтер Скотт преступил к своему второму роману — «Гай Мэннеринг, или Астролог» — и закончил его в шесть недель. В первые два дня было распродано две тысячи экземпляров книги — явление в то время необычное. Удача «Астролога» побудила Вальтера Скотта отказаться от поэзии и пойти другим путем, который принес ему мировую славу создателя исторического романа в Англии.

    «Гай Мэннеринг», подобно другим так называемым «шотландским» романам писателя, не является историческим романом в обычном понимании этого слова. Он не посвящен какому-то определенному событию в прошлом. Среди его героев, если не считать вскользь сделанных упоминаний, нет известных исторических лиц. И все же роман глубоко историчен. Писатель реалистически отобразил в нем жизнь Шотландии в один из самых важных этапов ее существования — в период решительной ломки сложившихся в стране социальных отношений и крушения старого феодально-патриархального строя.

    К этому времени — вторая половина XVIII века — и относятся события романа. Позднее сам Вальтер Скотт писал, что роман «Гай Мэннеринг» относится к годам юности писателя. Это были те годы, когда Англия переживала промышленную революцию, вскоре превратившую ее в первую индустриальную державу мира. В общий процесс капиталистической индустриализации вовлечены были и многие районы Шотландии. Изменения пришли в отсталые горные округа, где старый родовой, клановый уклад жизни сохранялся дольше, чем в других частях Великобритании. После восстания 1745 года рушится клановая система горной Шотландии. Крестьянство, разоряемое и сгоняемое с насиженных мест, превращается в бродяг и нищих, вынужденных продавать свой труд или же добывать пропитание любыми, даже незаконными путями. Не случайно именно в это время своего апогея достигла контрабандная торговля, центром которой был остров Мэн в Ирландском море.

     Хотя сюжетная канва романа «Гай Мэннеринг» не имеет прямого отношения к тем большим историческим сдвигам, которые тогда переживала Великобритания, все же ясно ощутима связь между этими событиями и содержанием «Гая Мэннеринга». Многие сцены романа словно списаны с натуры. Таков, например, рассказ об изгнании дернклюских цыган, напоминавший обычное в то время изгнание крестьян с их земель и превращение полей в пастбища. «Теперь ты можешь устроить стойла для скота в Дернклю, там, где жили люди», — с горечью обращается к лэрду Мег Меррилиз.

     Для того времени характерно безудержное ограбление английскими колонизаторами индийского народа. Некоторые детали из жизни Брауна, безусловно, навеяны биографией одного из первых колонизаторов Индии, завоевателя Бенгалии, Роберта Клайва. Как и он, Браун, прибыв в Индию, не застал человека, на покровительство которого рассчитывал. Клайв начал с должности клерка мадрасской конторы Ост-Индской компании, но вскоре сменил гусиное перо на шпагу. Браун тоже был вынужден «поступить клерком... в контору», а когда началась война, «чувствуя в себе природную склонность к военной карьере, сразу же путь к богатству променял на путь к славе». В тех местах романа, где автор говорит об индийских походах Гая Мэннеринга, вспоминаются Аркот и другие названия, связанные с деятельностью Клайва.

     Характерен был для своего времени контрабандист Дирк Хаттерайк, правдиво изображены хорошо знакомые писателю эдинбургские адвокаты, часто можно было встретить разорившихся представителей старого шотландского дворянства, судьба которых напоминала Элленгауэна. И все это не портреты каких-то определенных лиц, а собирательные художественные образы. «Характер Дэнди Динмонта, — говорит писатель, — ни с кого не списан. По меньшей мере человек двенадцать дюжих лидсдейлских фермеров... могли бы оспаривать право быть прототипами, правда неотесанного, но зато гостеприимного и великодушного фермера».