Том 2 Иван Иванович

— Значит, ее вызвали? — задумчиво спросил Хижняк, доставая добротный кисет.

— Вызвали. — Варвара снова значительно глянула на Ивана Ивановича.

— А пирог в духовке?

— В духовке.

— Подгорел, наверно!

— Нет, не подгорел! Елена Денисовна нашла себе новую помощницу.

— Помощницу?

— Да, она выдернула ее прямо из машины и заставила стеречь молоко на плите, пирог и Наташку… Это ваша жена приехала, Иван Иванович, — тихо добавила Варвара.

— Ох, Варя! — Иван Иванович, уже насторожившийся, заулыбался, просыпал табак из бумажки, которую собрался было свернуть, без разбега, точно лось, перескочил через изгородь, и большими шагами пошел к поселку.

Хижняк поднял лопату, начал вяло копать, но одолеваемый доброжелательным любопытством, остановился:

— Как жена-то тебе показалась?

— Ничего! По-русски, должно быть, красивая. У нас, якутов, таких нет. Волосы светлые, как у Наташки, а глаза зеленые.

— Хм! Что ж, ты думаешь, красиво, когда зеленые глаза?

Варвара смутилась, но, помедлив, ответила убежденно:

— Если Иван Иванович выбрал с такими глазами, значит, это очень красиво.

Когда Аржанов рванул дверь, Ольга уже была на пороге и чуть не упала ему навстречу. Он подхватил ее, целуя, внес в комнату.

— Родная! Родная! — твердил он одно лишь слово, обеими ладонями сжимая ее голову, любовно всматриваясь в ее радостное лицо. — Оля, родная! Родная моя! — И он опять целовал ее, а она гладила его плечи и руки, задыхаясь от счастливого волнения. — Почему у тебя земля на щеке? — спросил он удивленно и покраснел: — Это я сам в земле! Милая, прости, я совсем забыл! Мы копаем огород с Денисом Антоновичем. Как я рад! Я рад, как мальчишка! — Иван Иванович снова обнял жену и рассмеялся заразительно весело.

Двухлетняя Наташка выбралась из своего гнезда — просторной корзины, где находились ее игрушки, и, подойдя поближе, доверчиво уставилась на больших смеющихся и целующихся людей.

Ольга глянула в пытливые детские глазенки, уголки ее рта горестно опустились, и она заплакала, прислонясь головой к плечу мужа.

— Теперь, Оля, ничего не поделаешь! — тихо, тоже сразу опечаленный, сказал Иван Иванович. — Не плачь, дорогая! Вон, Наташка, глядя на тебя, тоже плакать собирается. Уже губы распустила… Вот и заревела! Видно, и мне плакать придется.

— Кто обидел мою хорошую? Что случилось? — весело заговорила с порога жена Хижняка, очень миловидная моложавая женщина.

Хотя на дворе было еще по-весеннему зябко, Елена Денисовна, одетая в легкое платье, вся разрумянилась. От нее так и веяло здоровьем. Она на ходу приласкала дочь, успокоила и даже рассмешила Ольгу, рассказав, как Наташка встретила на днях Паву Романовну…

— В первый раз увидела вместо воротника целую лису с головой и с хвостом. Подходит к нашей щеголихе и говорит: «Пусти на пол». Видит, что лапки у зверя есть, зачем же его на плечах таскать? Все кругом засмеялись, а Пава вроде обиделась. Пришлось постращать девчонку, чтобы не приставала: укусит, мол, лисонька.

Иван Иванович грустно улыбнулся:

— К чему пугаете детеныша?

— Надо же, чтобы этот детеныш хоть чего-нибудь боялся! Они в садиках-то вон какие развитые! — с комической серьезностью сказала жена Хижняка.

Кастрюли и сковородки у нее передвигались по кухне словно сами собой, и все спорилось в ее ловких быстрых руках.

Ни на минуту не переставая заниматься делом, она рассказывала:

— Мальчик родился. Такой крупный да славный. Мать-то совсем было замучил, а под конец сам задохнулся. Акушерка дежурила молодая, испугалась. Я двадцать лет принимаю, а тоже струсила: мертвый, да и только! Повозилась с ним порядочно, пока вздохнул. И не успел вздохнуть, закатился ревом. Ну, думаю, реви теперь на доброе здоровье, у меня дома событие, некогда на тебя любоваться!

— Там я нахлебником, а живу в этой половине, — сказал Иван Иванович, поднимаясь с чемоданами на крыльцо дома с другой стороны. — Хижняки — замечательные люди. Вот ты подружишься с ними!.. У них еще девушка живет: Варвара Громова…

— Девушка? — повторила Ольга, опуская свертки и сумки на стул в комнате, явно предназначенной для столовой; снова обняла мужа, но, прижимаясь к его груди, спросила. — Та девушка, которая прибегала?

— Да. Бывшая моя пациентка: я ей делал операцию прободного аппендицита. Она учится у нас в школе фельдшеров и работает в больнице. Имеет семилетнее образование (школ теперь в таежных улусах стало много), но дикая сначала была, застенчивая, слова не добьешься, а сейчас просто развернулась. И красавица какая!..

— Ты не влюбился?

— Куда мне! Ей от молодежи отбою нет.

— Только это и помешало? — обиженно отодвигаясь, спросила Ольга.

— Ты сама знаешь, что помешало! — Иван Иванович засмеялся и притянул ее к себе.

11

Стол к обеду был накрыт, Хижняк, умытый, в вышитой чистой рубашке, раз пять выходил на крыльцо — прислушивался, не хлопнет ли дверь в соседней половине; Варвара уже бросила поправлять накидки, дорожки, занавески и помогала двум старшим мальчикам починять волейбольный мяч, а Иван Иванович с женой все еще не возвращались.

— Я схожу за ними, — не вытерпел Хижняк.