Том 2 Иван Иванович

«Ольга опять уходила к Паве Романовне. Пришла домой совсем чужая, — недоброе выражение промелькнуло в карих глазах Ивана Ивановича. — Ну что я могу сделать?!»

— Рентген показал изменение костной ткани в области шестого грудного позвонка, — прервал его размышления Сергутов, взглянув на Гусева, который сидел нахохлясь в глубоком кресле. — Вот посмотрите! — И он поднял к свету два больших рентгеновских снимка.

— Теперь сомневаться не приходится. — Иван Иванович еще раз всмотрелся в мутно просвечивающие на черном фоне очертания костей. — Можно с уверенностью поставить клинический диагноз: опухоль шестого грудного позвонка со сжатием спинного мозга. Надо готовить больную к операции.

— Я бы советовал отложить операцию на послеродовой период, — сказал Гусев, не ожидая, когда спросят его совета. — Пусть сначала разрешится…

— Она не сможет. Ей в таком случае придется делать кесарево сечение.

— Сделайте кесарево. Нельзя же подвергать человека крайнему риску! А ну, как начнутся роды на операционном столе? Неужели вам хочется опять иметь смертный случай?

— Будет присутствовать акушер.

У Гусева от возмущения покраснели даже веки и большой нос, а пальцы рук нервно засуетились.

— Вы, конечно, новаторы-нейрохирурги. Но за меня солидный опыт общей хирургии. Имейте в виду: я вас предупреждал… Вы хотите, чтобы роды прошли после вмешательства в сложнейшую область, в спинной мозг? Какая опасность сразу после вскрытия позвоночника и наложения швов!

— Опасно не это, — спокойно ответил Иван Иванович. — Кстати, по общей хирургии у меня тоже порядочный стаж, и мне представляется, что больной легче будет перенести операцию, а потом естественные роды, нежели два тяжелых хирургических вмешательства подряд. Одним словом, я за немедленную операцию, учитывая и ваше предупреждение.

«Почему он так любит предупреждать? — думал Иван Иванович, выходя на улицу после работы. — Ну как он мыслит?! Устроить во всем порядок: картотека образцовая, полочки, тумбочки… не больница, а загляденье. Это у нас уже есть на общую пользу. А дальше что? Ведь болезни-то не разложишь по полочкам, по шаблону! — Вспомнив последнюю размолвку с Ольгой, Иван Иванович еще больше взъерошился. — Вот бы Гусеву стать литератором, — подумал он и сердито фыркнул. — Герои у него были бы скромненькие, выражения гладенькие, конфликтов никаких, и такая получилась бы скучища, что каждый, просмотрев книгу, отложил бы ее в сторонку…»

Последние рассуждения сбили доктора с пути: вместо того, чтобы идти сразу домой, он зашел в библиотеку. Кроме специальной литературы, Иван Иванович любил читать в часы досуга беллетристику, особенно радовался, когда попадался хороший современный роман, и даже гордился тем, что и здесь «был в курсе».

Сейчас он шел с намерением взять «толстый» журнал, полученный с последней почтой, полистать, представить, насколько возможно, атмосферу сегодняшнего литературного мира, может быть, с этой позиции взглянуть на «ребячество» Ольги.

За новыми декорациями, занимавшими половину фойе, временно превращенного в мастерскую, он услышал звучный голосок Павы Романовны.

— Вполне могу справиться, клянусь честью! — быстро говорила она. — Правда, я никогда не работала, но заведовать клубом… Это у меня вышло бы. Создать такой уют, чтобы каждый, придя сюда, действительно отдыхал душой.

«Ты уж создашь! — неприязненно подумал Иван Иванович, проходя мимо. — Тоже, как Гусев, свела бы всю работу к диванчикам да занавесочкам. А самоуверенности-то сколько! Конечно, лишь пожелай она, дело и для нее найдется. Все доступно, вот она и думает, что все легко!»

60

В библиотеке у читального стола сидела Ольга в темном плаще из плотного шелка и что-то записывала в блокнот. Рука ее, по-ученически цепко державшая карандаш, так и сыпала узкие неровные буквы. Иван Иванович часто подшучивал над почерком Ольги, но любил и его: сколько радости испытал он за последние два года, получая ее письма, внешне похожие на послания нерадивого ученика четвертого класса, но проникнутые горячим чувством и беспокойством.

Иван Иванович читал ее заметки, напечатанные в областной газете, но ему казалось, что Ольга раздувает свой случайный и незначительный успех и уже вообразила себя гением, не понятым в семье. Разве не с этого начались их размолвки?

Сейчас, увидев жену, по-деловому пристроившуюся к столу, уставленному стопками книг, доктор вдруг остро пожалел ее: вот опять увлеклась и не щадит ни сил, ни времени.

Он подошел к Ольге и, как тогда, когда впервые застал ее за письменным столом, опустил руку на родное склоненное плечо. Женщина вздрогнула, но глаза, обратившиеся к нему, уже не просияли лаской, а глянули настороженно. Она не заслонила исписанный листок с порывистой стыдливостью любящей души, которая говорит о боязни показаться в смешном виде дорогому человеку. Сейчас Ольга не стеснялась мужа, по-видимому уже безразличная к его мнению, и это, уязвив Ивана Ивановича, снова настроило его скептически к ее занятиям.

— Пописываешь? — спросил он с легкой иронией.

— Пишу, — ответила Ольга твердо, хотя лицо ее покраснело от досады.