Том 2. Хладнокровное убийство. Призраки в солнечном свете

Что касается ответственности — ее никто не любит, но все мы несем ответственность перед обществом, в котором живем, и должны соблюдать его законы. Когда ты начинаешь брать на себя ответственность за дом и детей или свое дело, тогда ты и превращаешься из мальчика в Мужчину — ведь ты, конечно, понимаешь, какой бы начался хаос, если бы каждый человек сказал: «Я хочу жить сам по себе, без ответственности, говорить все, что мне вздумается, и поступать так, как мне одному нужно». Мы все вольны говорить и поступать так, как захотим, — при условии, что эта «свобода» не ущемляет прав нашего собрата.

Подумай над этим, Перри. У тебя недюжинный ум, но иногда твои рассуждения уводят тебя от истины. Возможно, это издержки твоего заключения. Но как бы там ни было, помни — ты, и только ты отвечаешь за свои поступки, и только от тебя зависит, сможешь ли ты изменить свою жизнь. Надеюсь вскоре получить ответ.

С любовью и молитвами,

твои сестра и зять

Барбара и Фредерик и вся семья.

Помещая это письмо в разряд особо ценных предметов, Перри руководствовался отнюдь не чувством привязанности. Ничего подобного. Он «не переваривал» Барбару и только позавчера говорил Дику: «Единственное, о чем я жалею, так это о том, что в том доме не было моей сестры». (Дик рассмеялся и признался в аналогичной печали: «Я все думаю, как было бы весело, если бы там была моя вторая жена. И вся ее проклятая семейка».) Нет, письмо было ему дорого просто потому, что его тюремный друг, «суперинтеллектуальный» Вилли-Сорока, написал очень проникновенный его анализ, занявший две машинописных страницы и озаглавленный «Впечатления, которые я получил от этого письма»:

ВПЕЧАТЛЕНИЯ, КОТОРЫЕ Я ПОЛУЧИЛ ОТ ЭТОГО ПИСЬМА

1. Когда она начала письмо, она собиралась продемонстрировать свое христианское сострадание. То есть в ответ на твое письмо, которое ее явно задело, она собиралась подставить другую щеку, надеясь таким образом вызвать в тебе неловкость за предыдущие письма и заставить оправдываться в последующих.

Однако немногие люди успешно могут демонстрировать принципы общей этики, когда их переполняют эмоции. Твоя сестра является как раз примером такого провала, поскольку чем дальше, тем больше в ее суждения вмешивается гнев, — мысли ее хороши, ясны, они свидетельствуют об ее уме, но этот ум не свободен от предубеждения, не объективен. Это разум, приведенный в действие эмоциональным откликом на воспоминания и огорчением; следовательно, какими бы мудрыми ни были ее предостережения, они не принесут плодов, разве что в следующем письме ты постараешься побольнее ее ранить. Таким образом, образуется порочный круг, и в результате вы оба только еще больше разозлитесь и расстроитесь.

2. Это письмо дурацкое, но людям свойственно ошибаться.

Твое письмо и этот ответ на него оба не достигли цели. Ты в своем письме попытался объяснить свои взгляды на жизнь, потому что жизнь тебя чувствительно тряхнула. Ему суждено было быть неправильно понятым или понятым слишком буквально, потому что твои идеи спорят с общепринятыми. Но кто может быть более предан общепринятым ценностям, чем домохозяйка с тремя детьми, которая «предана своим близким»??? Что может быть более естественно, чем ее обида на человека, не признающего этих ценностей? В традиционализме есть большая доля лицемерия. Любой мыслящий человек отдает себе в этом отчет; но когда дело касается обывателя, полезнее обращаться с ним так, как будто он не лицемерит. Это не вопрос твоей верности собственным взглядам; это вопрос компромисса, необходимого для того, чтобы, оставаясь индивидуумом, ты не подвергался постоянной угрозе давления со стороны обывателей. Ее же письмо не достигло цели, потому что она не смогла осознать глубины твоих проблем — она не смогла понять тягот, выпавших на твою долю по вине окружающих, твоей внутренней усталости и усиливающегося стремления к обособленности.

3. Она считает, что:

a) Ты чересчур склонен жалеть себя.

b) Ты слишком расчетливый.