Том 2. Хладнокровное убийство. Призраки в солнечном свете

Прошло еще несколько минут, и им опять овладел страх, что Дик арестован. Ноги горели, и боль отдавалась во всем теле; запах прачечной внезапно вызвал у него отвращение, Перри поднялся и вышел. Его едва не стошнило, он дышал мелко и часто, «как с похмелюги». Канзас-Сити! Разве он не знал, что Канзас-Сити — это верный завал, и умолял Дика держаться отсюда подальше? Сейчас-то, наверное, Дик жалеет, что не послушал его. «А как же я? — подумал Перри. — С двадцатью центами и кучей жетонов в кармане?» Куда идти? Кто поможет? Бобо? Ни малейшей надежды! Зато ее муж мог бы помочь. Если бы Фред Джонсон имел возможность поступать по своему усмотрению, он бы гарантировал Перри трудоустройство после выхода из тюрьмы, и это ускорило бы его освобождение. Но Бобо не разрешила; она сказала, что это чревато неприятностями и даже опасно. И она написала Перри письмо, в котором так прямо все и сказала. В один прекрасный день он с ней посчитается, отведет душу. Поговорит с ней, расскажет, на что он способен, подробно распишет, что сделал с такими же людьми, как она: респектабельными, благополучными и самодовольными. Интересно будет увидеть ее глаза, когда она поймет, как он бывает опасен. Уж наверное ради этого стоит съездить в Денвер. Так он и сделает — поедет в Денвер и навестит Джонсонов. Фред даст ему подъемные — ему придется раскошелиться, если он хочет избавиться от брата своей жены.

Тут к нему подошел Дик.

— Эй, Перри, — сказал он. — Тебе плохо?

Звук его голоса подействовал на Перри как инъекция мощного наркотика, который, разливаясь по венам, вызывает бурю противоречивых чувств: напряжения и облегчения, ярости и приязни. Перри сжал кулаки и шагнул к Дику.

— Ты сукин сын! — крикнул он.

Дик усмехнулся:

— Ладно. Пошли поедим.

Но объяснения — и извинения тоже — все-таки были произнесены за миской мексиканского супа в «Закусочной Орла», любимой забегаловке Дика в Канзас-Сити:

— Извини, друг, представляю, как тебе пришлось подергаться. Ты, конечно, подумал, что меня взяли. Но удача сама шла в руки, грех было ее упустить. — Дик объяснил, что, расставшись с Перри, он направился в компанию «Маркл Бьюик», где когда-то работал. Дик рассчитывал найти комплект номеров, чтобы заменить номера на угнанном «шевроле». — Никто не видел, как я вошел. «Маркл» вовсю торгует разбитыми машинами. Ну и конечно, там нашелся разбитый «Де Сото» с канзасскими номерами.

— И где они сейчас?

— На нашей детской коляске, приятель.

Старые номера Дик утопил в городском пруду.

Потом он остановился на заправке, где работал его бывший одноклассник по имени Стив, и убедил Стива обменять на деньги чек на пятьдесят долларов. До сих пор Дик еще не грабил друзей; это был первый случай. Что ж, больше они со Стивом не встретятся. Дик рванет из Канзас-Сити сегодня вечером, и на сей раз действительно навсегда. Так отчего бы не постричь парочку старых друзей? Придя к такой мысли, он обратился к другому из своих бывших одноклассников, аптекарю. Таким образом выручка возросла до семидесяти пяти долларов. «Днем догоним до пары сотен. Я составил список мест, которые надо проведать. Шесть или семь, начиная с этого, — сказал он, имея в виду «Закусочную Орла», где все как один — бармен и официанты — знали и любили его и даже придумали ему кличку Огурчик (в честь его любимого кушанья). — А потом — здравствуй, Флорида. Как тебе такой план, братишка? Разве я тебе не обещал, что Рождество мы будем встречать в Майами? Как все порядочные миллионеры».

Дьюи и его коллега по Канзасскому бюро расследований, агент Кларенс Дунц, стояли, ожидая пока освободится столик в «Комнате свиты». Оглядывая привычную галерею обедающих — гладкие бизнесмены и заскорузлые от солнца владельцы ранчо, — Дьюи кивал хорошим знакомым: окружному коронеру, доктору Фентону; управляющему отеля Тому Махару; Харрисону Смиту, который в прошлом году баллотировался на должность прокурора округа и проиграл выборы Дуэйну Уэсту; а также Герберту У. Клаттеру, хозяину фермы «Речная Долина» и однокласснику Дьюи по воскресной школе. Одну минуточку! Разве Герб Клаттер не умер? И разве Дьюи не присутствовал лично на его похоронах? И однако он сидел в угловой кабинке «Комнаты свиты». Смерть не изменила его живых карих глаз и приветливого лица с квадратным подбородком. Но Герб был не один. За тем же столиком находились два молодых человека, и Дьюи, узнав их, толкнул Дунца в бок.

— Гляди.

— Куда?

— Вон, в углу.

— Будь я проклят!