Том 2. Кино становится искусством, 1909-1914

«Жизнь акробатов». Акробат падает с трапеции и становится калекой. Его жена выполняет акробатические номера в клетке со львами. В нее влюбляется укротитель. Она сопротивляется его домогательствам, и он подпиливает подпорки ее акробатических снарядов. Ужасная катастрофа в клетке с хищниками. Акробатка спасается, а укротитель погибает.

Этот фантастический мир, населенный миллионерами и актерами, аристократами и слугами, летчиками и журналистами, был перенят Голливудом, создававшим сюжеты своих фильмов под влиянием датского кино.

В 1913 году критик Феликс Хальден в «Интеркациональ фильм цейтунг» отметил изменения, которые произошли в европейской кинематографии под влиянием датской школы:

«Все герои фильмов — миллионеры, имеющие собственные замки и кучу лакеев, или же — апаши, ежеминутно совершающие убийства. Полиция всегда вовремя появляется там, где она нужна, и неизменно оказывается на должной высоте. Каждый раз, когда герои выходят из дому, к их услугам готов автомобиль. Если это такси, они никогда не платят за него или же ограничиваются только жестом, не вручая денег шоферу.

Письма пишутся с невероятной быстротой. Достаточно сделать два-три движения пером, чтобы заполнить несколько страниц мелким почерком. К тому же корреспонденция чрезвычайно обильна. Герои поступают с ней не так, как прочие смертные. Свои письма они всегда оставляют в таких местах, где их неизбежно обнаружат ревнивые женщины.

Совершенно изменились поцелуи. Теперь уж не довольствуются коротким поцелуем, как в доброе старое время. Губы соединяются надолго, сладострастно, и женщина в полном изнеможении запрокидывает голову».

В нынешнее время этот поцелуй обязателен для голливудских фильмов и настолько привычен, что мы его почти не замечаем.

Но после 1910 года «поцелуи по-датски» производили такое же скандальное впечатление, как в Америке «Поцелуй Мэй Ирвин и Джона Райса», демонстрировавшийся только для мужчин в кинетоскопах прошлого века. Из-за этих поцелуев даже парижские газеты находили фильмы «Нордиска» «неприличными» и «скабрезными».

Женщина-«вамп» — также создание датского кино. Тип «роковой женщины» уже давно стал традиционным, особенно в латинских странах, где он утвердился в театре и литературе в период романтизма. В 900-х годах этот персонаж был так же обязателен для бульварных трагикомедий, как рогоносцы и любовники в кальсонах для водевилей. С 1908 года «роковые женщины» начали появляться во французских и итальянских фильмах, например в «Тигрице» Луиджи Маджи: прекрасные фотографии Витротти показывают нам Мари Клео Тарларини, «овладевшую своей добычей» и увлекающую несчастного Альберто Капоцци в гущу разврата…

Однако тип «вамп» прежде всего укоренился в датском кино. Об этом свидетельствовал, в частности, фильм «Танец вампиров» (1911), который французские критики находили «прелестным, но несколько рискованным».

Поцелуй вовсе не приводит к счастливой развязке. В «Гамлете, принце Датском» все кончается грудой трупов. В столице его государства установилось правило «трагического конца». «Счастливая развязка» фильмов была исключением, слишком частым, по мнению русской буржуазной публики, предпочитавшей со свойственным ей нигилизмом трагический конец. В Москве на экранах появился Иван Мозжухин, загримированный под Олафа Фенса или Вальдемара Псиландера; в конце фильма он погибал в воде или огне, от кинжала или яда.

Русские кинопрокатчики добавляли эти концовки к датским фильмам, которые, по мнению «избранных» кинозрителей Петербурга или Москвы, заканчивались слишком благополучно.

В этом мире трагедий и катастроф рабочие появлялись редко. Правда, Аста Нильсен играла в «Дочери пролетария»; кроме того, в 1912 году вышла картина «Торговля матросами», именовавшаяся «крупной социальной драмой», и нигилистическая пьеса «Мне отмщение» (1911). Однако сценарий «Суфражистки» (снятой в Германии 1913 году), в которой Аста Нильсен имела большой успех, показывает, что социальные проблемы вводились в фильмы главным образом для того, чтобы как-нибудь протащить соглашательские идеи. Вот содержание этого фильма.

Суфражистка, ратовавшая за предоставление права голоса женщинам, арестована и объявляет голодовку, но ее кормят насильно и затем освобождают. Встретив прекрасного незнакомца, она влюбляется в него, но не отказывается от своих убеждений. Она подкладывает бомбу в стол министра. Покушение не удается, суфражистку арестовывают. На очной ставке с министром ока узнает в нем незнакомца, которого любит. Фильм кончается их свадьбой.

Рабочие в датских картинах так же неправдоподобны, как и аристократы. В этих фильмах царит такая же обывательщина, как и у Гриффита в «Байографе» и у Жассэ в «Эклере».