Том 2. Лорд Тилбери и другие

— Надо же, какое совпадение. Я вспомнил, кто мне про них говорил. Мой брат Джо. Встретились, так это год назад, он и скажи, что собирается работать в издательстве. Вроде у какого-то Басби. А может, — прибавил честный Табби, — у кого-то другого.

— Туманно, а?

— Ну, сама понимаешь. Тебе рассказывают, ты слушаешь, киваешь, поддакиваешь, а отошел — из головы вон. И вообще, я немного выпил, еще не прочухался.

— Не знала, что у тебя есть брат!

— А как же! — гордо подтвердил Табби. — Есть, есть, еще какой!

— Почему я про него не слышала?

— Так как-то, на язык не попадался.

— Старший или младший?

— Старший.

— Странно… я и от мачехи твоей не слышала.

— А вот тут — ничего странного. Она его терпеть не может. Он с ней расплевался и ушел из дома в двадцать один год. Наверное, она и вышвырнула, точно не скажу. Когда разыгралась баталия, меня не было дома, а когда я вернулся, Джо уже уехал.

— Что же ты ее не спросил?

— Спросил, а она как рявкнет! Если, говорит, будешь лезть, прошу, скатертью дорога. Иди, говорит, работай рассыльным, мест — завались. Например на фабрике, где делают рыбный клей.

— Чем и заклеила тебе рот.

— А ты как думала? Раз и навсегда.

— Надеюсь, твой брат не служит у Басби. Тот его может испортить.

— Сомневаюсь! — возразил оптимистичный Табби. — Скорее наоборот, Джо его испортит. Джо у нас — ого-го! Молоток, как говорится.

Они прошли под аркой и вышли на террасу, которую украшала своим присутствием мисс Пруденс Виттекер. Секретарша вышла подышать; однако, завидев Табби, вернулась в дом, явно рассудив, что незачем дышать воздухом, если его отравляет этот субъект. Табби же вздохнул, даже с присвистом, и крепко стиснул кулаки. Лицо его обрело трагическое, байроновское выражение.

— Доброе утро, мисс Виттекер! — помахала рукой Джин.

— Доброе утро, мисс Эббот.

— Я в Лондон собираюсь. Ничего не надо?

— Нет, благодарю вас, мисс Эббот.

— И Перси никаких приветов? — осведомился бестактный Табби.

Секретарша надменно и молча уплыла в дом. Джин повернулась к Табби узнать, кто такой Перси, и поразилась выражению его лица.

— Ой, Табби! Что это с тобой?

— Все в норме.

— А вид — жуткий.

— Да ладно, чего ты… — забубнил страдалец. Но от Джин так просто было не отделаться.

— Прямо сильный, молчаливый мужчина едет с горя в Африку охотиться на львов. Бак их, наверное, десятками встречал… ой, Табби! Вы что, разругались с Пруденс?

Табби буквально обомлел от такого ясновидения. А он-то считал, что любовь его — глубокая тайна, надежно скрытая маской лица!

— Какое отношение я имею к Пру… то есть к мисс Виттекер?

— Такое. Да твой секрет за милю видно! Ты на нее смотришь, как креветка…

— Вот как? Больше не смотрю.

— Ну, прости. А что случилось?

— Ничего, — отвечал скрытный Табби.

— А Перси кто такой?

— Так, один. Ты не знаешь.

Джин отстала, хотя ей очень хотелось узнать побольше о призрачном, даже таинственном персонаже, который, видимо, сыграл роль змея в их эдемском саду. Она была тактична, и только осведомилась, что же Табби намерен предпринять. Табби ответил, что ровным счетом ничего. Тогда, прищурив синие глаза, она вгляделась в зыбившееся над дерном марево.

— Н-да, нехорошо… — сказала она. — А гомеопатию не пробовал?

— Э?

— Надо найти лекарство, другую девушку. Тебе требуется веселое женское общество. Ты из тех мужчин, которые увядают, если рядом нет женщин.

— Чихать я на них хотел!

— Так, прикинем. Кто у нас есть? Сегодня встречусь с шестью подружками из старой школы во главе с Мейбл Первис, возглавлявшей некогда Клуб Дискуссий. Хочешь присоединиться?

— Нет уж, благодарю.

— Так я и знала. — Джин призадумалась. — Пойми меня правильно, Табби, дорогой. Я не черствая или там бесчувственная. Конечно, паршиво поссориться с девушкой, но есть тут и светлое пятно.

— Какое? — заинтересовался Табби, который не усматривал и светлой точечки.

— А как же? Приедет мачеха, узнает, что ты собираешься жениться на скромной секретарше… Тебе виднее, конечно, но мне кажется, что мачеха не особенно любит скромных секретарш.

Табби и сам об этом думал, когда поссорился с мисс Виттекер. Княгиня фон унд цу Дворничек (за князя она вышла года через два после смерти Франклина Ванрингэма) была весьма разборчива, если речь заходила о его матримониальных намерениях, и, к несчастью, обладала над ним непререкаемой властью. Иными словами, она могла, когда захочет, прекратить выплату и отправить несчастного Табби на самое дно рыбного бизнеса, в процветающий концерн, акции которого унаследовала еще от самого первого мужа. Табби не слишком хорошо знал, как живут на рыбном дне, но чутье подсказывало, что ему там не понравится.

— Да начхать мне! — стойко сказал он. — Только бы Пру…

— Конечно, — поддакнула Джин, гадая, что же такое вытворила безупречная мисс Виттекер. — А все-таки, неприятно.

— Да, — согласился Табби. — Мачеха у нас — будь здоров!

— То-то и оно. Выгнала твоего брата.

— И заметь, с десяткой в кармане. Мне Джо говорил.

— Господи! Как же он выкрутился?

— Да занимался тем-сем. Плавал на грузовом пароходе, кажется — был вышибалой в баре. Боксировал немножко…