Том 2. Лорд Тилбери и другие

— Именно. Это было вечером накануне того, как Флик пришла к нему на работу. Но речь о другом. Я перехожу к самому главному. Разговор зашел о тебе, я упомянул, что ты — племянник старого Парадена, приехал в Лондон узнать, чего у бедняги падают прибыли. Тут Лилия сказала, что тебя-то ей и надо, — она объяснит, в чем финт.

Билл взволнованно выпрямился.

— Так Слинсби и вправду финтит?.

— Насколько я понял с ее слов, давно и на полную катушку. В том-то и суть. К тому времени я набрался, можно сказать, до бровей, но это я усек. Слинсби, тоже, надо думать — с пьяных глаз, сделал ужасную глупость, выболтал ей все. До последней подробности! Где труп зарыт, и все такое. Не пойму, как эти хваленые умники дают маху с женщинами. Возьми хоть Самсона. Или, скажем, Марка Антония. Чем выше они,[19] — вздохнул Джадсон, — тем больнее им падать.

— Так в чем дело? Что там у Слинсби за афера?

— А вот этого, — отвечал Джадсон, — она мне не сказала. Для тебя преберегает. Хочет рассказать лично, чтобы ты передал старику. Решила насолить Слинсби. Я все устроил. Сегодня вечером угощаешь ее обедом.

— Сегодня?

— Ну да. Если хочешь, пойду с тобой.

— Спасибо, не надо.

— Ты уверен? Меня бы нисколько не затруднило.

— Уверен, спасибо.

— Ладно, — обреченно произнес Джадсон. — Наверное, ты прав, — добавил он после недолгого раздумья. — Может, не так и плохо посидеть вечером в тишине, лечь пораньше. Не знаю, с чего бы это, но мне сегодня неможется. Голова, то-се. Погода, наверное. Ладно, встречаетесь у Марио в четверть девятого. Ты ее узнаешь. Высокая такая брюнетка, похожа на танк.

— У Марио? — повторил Билл. — Нет, нет…

— А? Почему?

— Это место свято. Когда Флик уезжала в Америку, мы устроили там прощальный обед.

— Поедешь к Марио, и без никаких! — твердо произнес Джадсон. — Господи, неужели она станет все переигрывать из какого-то твоего каприза? Скажи спасибо, что она вообще согласилась с тобой встретиться.

— Да, — сказал Билл. — Наверное, ты прав.

— Четверть девятого, в вестибюле. Ты сразу ее узнаешь. Она будет в красном платье. На испанку похожа, глаза блестят, полон рот зубов…

— Ух!

— Что? — забеспокоился Джадсон.

— Ничего.

— Отличная девушка. Огонь! Тебе понравится.

— Обязательно, если расскажет что-нибудь важное о Слинсби. Джадди, ты понимаешь, что это все меняет? Если ты прав, дядя Кули мне ни в чем не откажет.

— А то! — согласился Джадсон.

— Тогда можно будет забрать Флик от этих ужасных людей и сразу пожениться. Господи! Джадди, ты представить не можешь, как я люблю Флик. Она — просто фея какая-то. Порой, когда я сижу один, я отчетливо вижу ее прекрасное лицо, сияние синих глаз…

Джадсон потянулся за спортивной газетой и водрузил ее перед собой. Обязанности друга тоже не безграничны.

— Потом, потом, старик, — сказал он.

Глава XVII. Воскресный вечер у Марио

1

Ничего похожего на дух дружества и оптимизма, воцарившийся по адресу Баттерси, доходный дом Мармонт, 9, не проникло с приездом Флик в Холли-хауз, Уимблдон. Хотя возвращение блудной племянницы сопровождалось почти библейским ликованием, разве что без упитанного тельца, Флик не радовал вновь обретенный кров; день за днем она заставляла себя думать о Билле, чтобы окончательно не впасть в тоску.

Лекция, которую тетя Фрэнси начала на вокзале Ватерлоо, длилась без остановки целую неделю, а к семи часам вечера в воскресенье она переросла в такой поток красноречия, что мистер Синклер Хэммонд сбросил оковы возраста и проявил свирепую решимость, тем более устрашающую, что исходила она от человека мягкого.

— Флик, — сказал мистер Хэммонд странным, напряженным голосом, перебив монолог жены.

— Да, дядя Синклер?

— Вышла бы ты на минутку.

Миссис Хэммонд устремила на мужа взгляд, под которым он в прежние времена тут же уткнулся бы в книгу. Но сегодня это не подействовало. Ад не ведает той ярости, на которую способен мирный покладистый человек, когда наконец решается дать отпор. Мистер Хэммонд неделю кипел на медленном огне, и силы в нем скопилось с избытком. Подобно тому, как другой мягкий человек, Билл Вест, рассвирепел от удара палкой, так и Синклер Хэммонд бросился в бой, слыша, как его любимую племянницу учат и учат, песочат, воспитывают и вообще терзают.

— Я говорю с Флик, — холодно сказала миссис Хэммонд.

— Выйди, Флик, — с кривой полуулыбкой произнес мистер Хэммонд.

Флик вышла.

Миссис Хэммонд величаво повернулась к мужу. Некому было сказать ей, как некогда французскому королю, что это не бунт, а революция, которая положит конец ее безраздельному владычеству, и она думала, что подавит его привычным способом.

— Помолчи, — сказал мистер Хэммонд. Миссис Хэммонд замолчала.